Павел Якушкин - Народные стихи и песни

Чеботной, чеботной, чеботной молодой,
Ты сошей бошмачки не малы, не велички сколь ножечки.
Чего малой недостанетъ,
Чеботной зубамъ натянетъ.

Хотите ли, братцы, старину скажу,
Старину скажу, скажу да стародавную,
Стародавную, да небывалую,
Небывалую, да неслыханную…
Я хотѣлъ сказать, да нечево:
Оглянусь назадъ — да слушать некому.
По синю морю да мужички орутъ,
По чисту полю да корабли бѣжатъ,
По запользцу они да ѣзки бьютъ,
Ѣзки бьютъ, да ходятъ рыбъ ловить,
Осетровъ ловить да борадатыихъ,
Сороженекъ да онѣ съ рожнами
Уклеенокъ [22] Сохоженки и уклеенки — мелкія рыбки. да его поцѣлоцъкахъ [23] Дѣвичья подвязка. .
Соколъ идетъ, да пѣшъ дорогою;
Медвѣдь летитъ да по поднебесью,
Во когтяхъ да онъ нeceтъ коровушку
Чернопеструю да бѣлохвостую.
Во бору кобыла, да бѣлку злаяла,
Въ осѣку овца да яйцо снесла,
На дубу свинья, да гниздо свила,
Гниздо свила, да дѣтей вывела,
Малыхъ дѣточекъ, да поросяточекъ:
До сучкамъ сидятъ, да ускочить хотятъ,
Подъ верхъ глядятъ, да улетѣть хотятъ.
Ай за славнымъ городомъ за Жорновомъ
Разыгрался мелинъ [24] Рукоять у ручной мельницы. да съ хлопотомъ! [25] Сверчокъ. .
Ужь та хлопотъ, хлопотъ, хлопотушицъ,
Въ высокихъ горахъ, да на печи въ дровахъ,
На печи въ дровахъ да сидитъ богатырь:
Онъ хринъ да рѣдечку повыломалъ,
Бѣлу капусту повырубилъ,
Пироги да шаньги онъ полками бралъ,
Ай сказали блины, что въ печи каша есть,
И молочная да наволочная [26] Покрытая пѣнкою.
Какъ за славнымъ городомъ за Ступою,
Толкутъ тутъ бабы стукаютъ;
И пошла у нихъ стрѣльба-пальба,
Стрѣльба-пальба да веретенная
На выручку да поваренкима.
Ай пошелъ у нихъ рукопашный бой
Рукопашный бой да издирихима [27] Повойникъ.
Изподѣлали шпаги да все лучинныя;
У нихъ тутъ пошелъ да кровопролитной бой!..

За дворомъ лужокъ зеленешенекъ,
У меня дружокъ холодешенекъ,
Молодешенекъ-милъ милешенекъ,
Мы пойдемъ во лужокъ, заведемъ кружокъ;
Милый съ гуслями — а я съ пѣснями
Не придутъ гусли противъ пѣсенокъ,
Не придетъ свекоръ противъ батюшки.
Мой-тo батюшка — слово вѣрное.
Моя матушка — дума крѣпкая.

Саша, барыня моя,
Не гнѣвайся на меня,
Что я не былъ у тебя.
Ухъ я былъ-побывалъ,
Въ Новѣгородѣ гулялъ,
Тужилъ, плакалъ, горевалъ
Купецкую любилъ дочь
Любилъ ее до поры…
Дунулъ вѣтеръ со горы
Со московской стороны
На купецкіе дворы.
Во купецкихъ во дворахъ
Тамъ дѣвушка хороша
Сашечка душа.

Шло, шло солнышко вдоль по залѣсью,
Катилось красное по затемному
Шла, шла дѣвушка вдоль по застолью,
Роняла слезы на бѣлую скатерть,
Била руки объ дубовый столъ,
Бросила ключи она вдоль стола:
«На тебѣ, батюшка, золотые ключи;
Я тебѣ, батюшка, я не клюшница,
Я тебѣ родимой не ларечница,
Ключница, ларечница я лютому свекру,
Лютому свекру да лютой свекровьюшкѣ,
Вѣрный посолъ я дружку своему.

Молодушка молода
Черноброва хороша. Ай ну, ай ну, ай ну
Червой бровью повела
Съ молодцемъ любовь вела. Ай ну…
Въ такую во любовь
Въ горенку повела. Ай…
Изъ горенки въ комнатку,
Изъ комнатки во кроватку. Ай…
Посадила на кровать.
Стала дружка цаловать. Ай…
Ужь, другъ ты милой,
Поживи, радость, со мной. Ай…
Съ одинокою женой. Ай…
Одинокая жена
Во одиночествѣ жила. Ай…
Много горя видѣла
Цаловала миловала дружка, спрашивала.
Млада хату затопила,
Сама по воду пошла,
Какъ по воду, воду,
На Самару на рѣку.
На Самарѣ, на рѣкѣ
Гуси лебеди сидятъ,
Воду свѣжую мутятъ
Постояла молода,
Устоялася вода.
Размахнула широко,
Почерпнула глубоко,
Ведерушхи подняла,
Зашаталася, пошла.
Скоро на гору взошла.
Какъ на этой на горѣ
Солучилася бѣда:
Загорѣлась слобода.
Ужь на этотъ на пожаръ
Соѣзжались господа,
Дивовалися пожару,
Ужь чтой-то за пожаръ?
Онъ нежарко горитъ
Выше города политъ.

Шелъ Ваня слободою,
Велъ Дуню за собой.
Дуня рѣчи говоритъ,
Нарядиться велитъ:
Нарядися, мой милой,
Нарядися дорогой.
Носи шляпу на кудряхъ,
Перчаточки на рукахъ.
И я чаяла почаяла,
Я со миленькимъ пожить.
Хорошъ милой уродился,
Онъ не долго поводился,
Разставаться, шельма, сталъ,
Чужу сторону спозналъ.
Чужая сторона
Со миленькимъ мила,
Ай мила, мила, мила
Тамъ сударушка жила,
Сударушка дѣвушка,
Лебедушка бѣлая,
Коса кудриная, бѣлокудриная.
Уже кто кудри кудрилъ —
Я того бы полюбилъ.
Во Казань городъ вступилъ
Плису, бархату купилъ,
Я и плису и атласу
Тесову кровать украшу.

Вы туманы, разосенніе часты дожди,
Не пора ли вамъ, туманы, со синя моря долой?
Не пора ли вамъ, ребята, съ разгуляньица домой?
Прошло лѣто, лѣто дорогое, прошла красна вся весна,
Всѣ празднички на проходѣ, ко мнѣ милой не бывалъ:
Знать-то мой другъ разлюбезный, знать иную любить сталъ,
Знать иную, размилую Машутку у вдовѣ.
Ты, Машутка, ты шельма Машутка, ты разлучница шельма моя:
Не дала, шельма Машутка, во любвѣ съ милымъ пожить.

Какъ родила меня мать недоростка,
Какъ пустила меня мать недоростка,
Какъ жена-то меня, курва, не взлюбила,
Она въ лѣсъ за калиной заманула
Ко сырому-то къ дубу привязала:
Она девять денёчковъ не бывала,
На десятый день приходила.
«Ты здорово ль, недоростокъ, тутъ пируешь?»
— «Государыня жена! не до пиру;
Комарики головушку источили,
Всѣ дубовыя мнѣ корочки пріѣлись
Вся болотная водица припилася».
«Ужь ты будешь ли, недоростокъ, пущать въ гости?»
— «Государыня жена, ступай вовсе».
«Ужь и будешь ли, недоростокъ провожати?»
— «Государыня жена, хоть до дому».
«Ужь ты будешь ли, недоростокъ кормить хлѣбомъ?»
— «Государыня жена, калачами».
«Ужь ты будешь ли, недоростокъ, поить квасомъ?»
— «Государыня жена, хоть сытою!»

Ахъ ты, вѣрная манерная,
Сударушка моя!
Ахъ люли, да ахъ люли,
Сударушка моя!
Ахъ да ты ль, моя сударушка,
Повысушила…
Безъ морозу, безъ лютаго,
Сердце вызнобила.
Присушила русы кудри
Ко буйной головѣ.
Ай люли, да ай люли,
Ко буйной головѣ.
Ты разсыпала печаль
По моимъ яснымъ очамъ;
Ты заставила ходить
Но чужой сторонѣ;
Ты заставила любить
Чужу мужнюю жену.
Какъ чужая-то жена —
Лебедушка бѣлая;
А моя курва жена —
Полынь-горькая трава.
Полынь горькая трава
Во чистомъ полѣ росла,
Во ржи на межи,
На широкомъ рубежи
Изъ ржицы во пшеницу
Перепелочка летитъ,
Что летитъ она летитъ,
Перепархиваетъ.
Какъ изъ терема въ теремъ
Красна дѣвица бѣжитъ,
Ай люли, да ай люли,
Красна дѣвица бѣжитъ,
Что бѣжитъ она, бѣжитъ
Все поглядываетъ.
Ай люли, да ай люли,
Все поглядываетъ.