Константин Бальмонт - Том 4. Стихотворения

Возле солнечной излучины
Подожду, она светла,
Но, поняв, что все замучены,
Кем душа моя жила, –

С края пропасти сверкающей
Брошусь прямо я в зарю
И свечою догорающей
В бездне солнечной сгорю.

Я знаю Черную вдову,
В ея покрове – светов мленье,
Ее я Полночью зову,
С ней хлеба знаю преломленье.

С ней кубок темнаго вина
Я пью безгласно, в знак обета,
Что только ей душа верна,
Как жаворонок – брызгам света.

Когда ж она уйдет во мгле,
Где первый луч – как тонкий волос.
Лозу я вижу на столе
И, полный зерен, крепкий колос.

Давай еще любить друг друга,
  Люблю тебя, мой милый брат.
Найти на изумруде луга
  Я каждый день нежданно рад
Чуть-чуть зацветшие расцветы.
Поем. И пели. И не спеты.
    Рассветный час –
    Всегда рассказ.
В свеченьи трав – любовь Господня,
  Разлитье Бога по цветам.
За радость каждаго сегодня,
  За луч, примкнувшийся к кустам,
За жизнь зверьков лесистой ямы,
Взнесем до неба фимиамы.
    От наших свеч
    До Бога речь.
За то, что в долгих гулах звона
  И благодать, и благолепь,
Что синей кровлей небосклона
  Одет наш дом, и лес, и степь,
За Море, в нем же Божья сила,
Взнесем горящие кадила.
    Есть свет и звук
    В воленьи рук.
За час труда, за миг досуга;
  Вот, за щепотку табаку,
За то, что мы нашли друг друга,
  Что брата братом нареку,
За путь вдвоем по бездорожью,
Восславим звонно благость Божью.
    В глазах людских
    Есть Божий стих.
Мы оба в пламенях заката,
  На рубеже тяжелых лет.
На срывах ската вопль набата,
  Разлитых зарев медный бред,
Мы головни, но головнями
Хранится огнь, что будет – в Храме.
    Под цепкой мглой
    Пчелиный рой.
Мы знаем радость следопыта,
  Земная глубь дрожит, звеня.
Гремит нездешнее копыто,
  К земле от неба бег коня.
И в начертаньях узорочий
Прочтем мы слово вещей Ночи.
    Оттуда мы.
    Есть путь средь тьмы.
Вверху, от Севера до Юга,
  Уж черный бархат проступил.
Но к нам иного пламекруга
  Течет произволенье сил.
Вовнутрь души, в наш мрак железный,
Простерся скипетр многозвездный.
    Зовет – огнем.
    Идем! Идем!

Одно Пасхальное яичко
Не поглотила, в вихрях, мгла.
Его какая Божья птичка
В тех днях таинственно снесла?

В тех днях, когда по далям луга
Светился златом изумруд,
И так любили все друг друга,
Что луч оттуда светит тут.

Из огнедышущаго Ада
Спасен Господней я волной.
Мерцает тихая лампада
Перед иконою родной.

Вкруг дома – вихрей перекличка.
Но, весь – молитва к алтарю,
На то Пасхальное яичко
Я с умилением смотрю.

Чуть серовато, сахаристо,
Как талый, между трав, снежок,
В углу оно белеет мглисто,
Лампадка светлый ткет кружок.

Во дни великаго ущерба,
Златого ободок кольца
Яичко держит, рядом верба
Пред тишью Божьяго лица.

И словно шепчет голос няни: –
«Не думай, что там впереди,
Есть звезды Божии в тумане,
Гляди сюда – гляди – гляди».

Лампадка выросла в кусточек,
Гляжу упорно пред собой,
И над яичком ангелочек
Встает, как цветик голубой.

Над бездной страшнаго наследства,
Уторопляя Тьмы черед,
В луче поет мне ангел детства,
Что Воскресение – придет.

У тебя в старинном доме,
  У тебя в старинном парке
Чувства плавятся в истоме,
  Драгоценны, ковки, ярки,
И не ярки, только жарки,
  Все затянуты золою,
Вазы, клены в стройном парке,
  Цвет рубина, скрытый мглою.
Под нависнувшей горою,
  Отдалившей все, что в мире,
Тем ты ближе к аналою,
  Чем чужие дали шире.
На бледнеющем сафире
  Хлопья в облачном теченьи,
Свет Даров Святых в потире,
  Чаши неба вознесенье.
Ветер в вязах – отзвук пенья:
  В перезвонах светят клены.
Всех минут богослуженье,
  Память впала в антифоны.
Есть высокие законы
  Над уронами мгновений: –
Всюду светятся амвоны,
  Где исход из сожалений.
Наши чувства – только тени
  Тех, что снились достоверней.
Лебедь – лепка всех движений,
  Но недвижный – он размерней.
Нежны розы между терний,
  Дух – звезда, в себя вступая.
Пьет лучи Звезды Вечерней
  Чаша неба голубая.

Подруга ты? Жена? Сестра? Любовь? Не знаю,
Я братьев не люблю и я боюсь сестер.
С тобою некогда мы поклонились маю,
И в вольной осени пылает нам костер.

В прозрачном сентябре, так звонно-золотистом,
Валежник хрустнувший свой ладан задымил.
Топазы на ветвях с небесным аметистом
Уравномерили в двух душах пламень сил.

Поверх немых корней еще живут былинки,
Там в дальнем озере мерцает бирюза.
Скользя по воздуху, звездятся паутинки,
И ты глядишь в костер, полузакрыв глаза.

  Сестра ли ты? Жена ли ты?
    С тобой вступил я в пир.
  Нам были кубки налиты,
    И в них гляделся мир.
  Ты вольная. Не в клетке я.
    Нас нежит ураган.
  Нам были яства редкие,
    Напиток счастья дан.
  И я теперь по пламени
    Сполна читаю нас.
  Как ходы битвы – в знамени,
    Так в мигах был наш час.
  С тобой всегда, любимая,
    Сквозь ночь смотрю в зарю.
  И пламени и дымы я
    Равно боготворю.
  Качнется миг неистово,
    Я слышу, что не лгу.
  Ты цвет цветка златистаго
    На дальнем берегу.
  И опьянюсь я лицами
    Заокеанских стран.
  Но ты качнешь ресницами,
    Но ты прямишь свой стан.
  Качнется миг, но истово
    Мы в страсть роняем страсть.
  Из царства колосистаго
    Спешит зерно упасть.
  Падет зерно со звонами,
    Плеснет волна к волне.
  За рощами зелеными
    Есть лес цветном огне.
  Цветами мы и зернами
    Украсили костры.
  Морями я узорными
    Стремился до сестры.
  Сестра ли ты? Жена ли ты?
    Я верил кораблю.
  Резные кубки налиты,
    И в пламени – Люблю.

Я долю легкую несу,
  Во мгле моих гаданий.
Мой дом в саду, мой сад в лесу,
  Наш лес на Океане.
Я долю легкую несу,
  В огне моих скитаний.
Я полюбил одну красу,
  Быстрейшую из ланей.
Так. Долю легкую несу,
  Сноп лучевых касаний.
Я тку из солнца полосу
  Бессмертных ожиданий.