Самуил Маршак (пер.) - Английская поэзия

Он умер оттого, что был он скуп:
Не полечился, — денег было жалко;
Но если б знал он цену катафалка,
Он ожил бы, чтобы нести свой труп!

Оплакивал он многих — по профессии,
Но только раз себе позволил он
Лежать во время траурной процессии
И не напиться после похорон.

Я, гренадер, лежу в земле сырой.
Я простудился, выпив кружку пива.
Не пейте пива жаркою порой,
А пейте спирт — и будете вы живы!

Он долго в лоб стучал перстом,
Забыв названье тома.
Но для чего стучаться в дом,
Где никого нет дома?

Он умер с голоду, и на могиле
Гранитный бюст друзья соорудили.

А ведь при жизни ни один сосед
Не приглашал поэта на обед.

К несчастному несправедливо небо:
Он получает камень вместо хлеба!

Семь спорят городов о дедушке Гомере:
В них милостыню он просил у каждой двери!

Хвалился дьявол в дружеской беседе,
Что соблазнит сиятельную леди,
Но безрассудно было хвастовство!
Кто соблазнил кого?
Она — его!

Пригнул я веточку весной —
Из тысячи одну.
Она не спорила со мной,
Пока была в плену.
Когда же я ее домой
Отправил — в вышину, —

Какой был шум, какой был свист!
Разрезав воздух, точно хлыст,
Она ушла к другим ветвям,
Меня послав ко всем чертям.

И долго в тишине лесной
Шептались ветки надо мной…

— Он целовал вас, кажется?
— Боюсь, что это так!
— Но как же вы позволили?
— Ах, он такой чудак!

Он думал, что уснула я
И все во сне стерплю,
Иль думал, что я думала,
Что думал он: я сплю!

Ханжу кобыла укусила.
Она была права:
Его же проповедь гласила,
Что наша плоть — трава!

Тот, кто кричит на рынке: «Репа! Репа!»,
Но не кричит, когда умрет отец,—
Ведет себя преступно и нелепо.
Он с головы до пяток — продавец.
Ему дороже репа, чем отец!

Для пьянства есть такие поводы:
Поминки, праздник, встреча, проводы,
Крестины, свадьба и развод,
Мороз, охота, Новый год,
Выздоровленье, новоселье,
Печаль, раскаянье, веселье,
Успех, награда, новый чин
И просто пьянство — без причин!

Чтобы ему напиться пьяным,
Нужна бутылка со стаканом,
Друзей беспечных тесный круг
Или один сердечный друг.

Возможно пить и в одиночку.
Бутылки нет — давайте бочку.
Пить без стакана мудрено,
Но можно, — было бы вино!

Земля проходит по земле
Подчас в наряде золотом.
Земля покой найдет в земле
В свой срок — сейчас или потом.
Земля возводит на земле
Недолговечное жилье.
Земля одно твердит земле:
«Все, что построишь ты, — мое!»

Мятеж не может кончиться удачей, —
В противном случае его зовут иначе.

Мы говорим, что убиваем время.
Пустое хвастовство! Приходит час —
И время расправляется со всеми,
Всех убивает нас.

Был этот мир глубокой тьмой окутан.
Да будет свет! И вот явился Ньютон.

Но сатана недолго ждал реванша.
Пришел Эйнштейн — и стало все, как раньше.

Как день безоблачный, ясна,
Блистательна, как небо в звездах,
Всем одинаково она
Принадлежала, точно воздух.

«Мир, — учил он, — мое представление!»
А когда ему в стул под сидение
Сын булавку воткнул,
Он вскричал: «Караул!
Как ужасно мое представление!»

Он был чудаком и, куда бы ни шел,
Проделывал путь круговой,
Поскольку он шел,
Куда нос его вел,
А нос у него был кривой.

Георг Третий
Не должен был существовать на свете,
В истории английской
Он кажется ошибкой иль опиской.

Осталось от него, когда он помер,
Одно лишь имя громкое да номер!

Я — принца крови чистокровный пес.
А вы-то чей? — простите за вопрос?

Степенная, внушительная дама
Покоится на лоне Авраама.

Ей хорошо на лоне у него,
Но Аврааму — каково!

Здесь — в келье гробовой —
Лежит она, немая.
Но стала таковой
С пятнадцатого мая.

Хвалю я пьесу вашу, сэр,
Особенно вторую часть.
Но почему бы, например,
Вам и начало не украсть?

Под этой скромной насыпью в могиле
Спит вечным сном покойный Джексон Вилли…
Признаться, Джоном назывался он,
Но не рифмуется с могилой имя «Джон».

Утопилась тетка Смита
У себя в колодце.
Значит, воду через сито
Процедить придется.

Крадется вор
На графский двор, —
Я очень громко лаю.
Крадется друг через забор, —
Я хвостиком виляю.

Вот почему графиня, граф
И друг их самый верный
За мой для всех удобный нрав
Зовут меня примерной.

Новая Церковь —
Свободная церковь,
Церковь без колокольцев.

Старая церковь —
Холодная церковь,
Церковь без богомольцев.

Пред нами — жертва ожиданья:
Напрасно жертвуя собой,
Он ждал на улице свиданья
Под водосточною трубой.

О человек — сосуд непрочный!
Весной, когда идут дожди,
Ты под трубою водосточной
Своей возлюбленной не жди!

Не всякий лебедь должен петь,
Почуяв близость смерти,
Иному лучше помереть
До первых нот в концерте.