Валерий Кириогло - Отечеству, друзьям и Богу (сборник стихов)

Там могилам близких поклониться,

Угольною пылью подышать,

Встретиться с друзьями и проститься,

Многое услышать, рассказать.

Дорогая, нужно там родиться,

Чтоб меня хоть чуточку понять.

Милый дом, я чувством в твоей власти,

Память на замок не запереть.

Из тебя бежал искать я счастье,

А вернулся душу отогреть.

И стучусь в окошко я отчаянно,

Открывайте дверь, вернулся сын,

Но в ответ зловещее молчание,

И вдруг в горле, словно комом блин.

Видно на подмостках дома драма

Герой – исполнитель я один:

Не дождались, ни отец, ни мама,

Не застал в живых их блудный сын.

Постучал для верности ногою,

Но не вспыхнул свет в полночный час.

Слишком поздно осознал душою

Счастье не вокруг – а внутри нас.

Я не родился в Дезгинже,

Но молодость прошла в ней круг,

Здесь, как в работах Фаберже,

Живёт в предметах предков дух.

Здесь дед родился, и отец,

Родились также мои дети,

Всё то, что дорого на свете,

Обрёл я здесь, как царь – венец.

И плен любви познал я здесь,

Хоть быть бы в нём, хотел до тризны.

Бывала и с печалью весть,

Но то закономерность жизни.

И первые стихи мои,

Навеяны тоской в душе

О пылкой пламенной любви,

По дому в той же Дезгинже.

Бывает очень грустно мне,

Когда иду по Дезгинже

И вижу: смотрят сиротливо

Дома, что были так игривы.

Как будто давит что-то плечи,

Как вспомню о друзьях своих.

Одни уехали далече,

Других давно уж нет в живых.

Потом взгляну, да вот их внуки,

Они зарницы ранней свет,

Они развеют тучи скуки,

А к прошлому возврата нет!

Сон угас с последнею звездою,

Грусть оставив на рассвете дня,

В эту ночь, он в детство золотое

Своей властью возвратил меня.

Снилось мне моё босое лето,

Змей бумажный в красках голубых,

Яблоня, которой уже нету,

Друг, давно покинувший живых.

Я бежал по улице Кирпичной,

Где ходить учился я и рос.

Сон же своей властью безграничной

Взял меня и в юность перенёс.

Ощутил – не описать словами,

Огонь в сердце взбудоражил кровь,

Девушка с небесными глазами

Воскресила первую любовь.

Сон угас, и с ним исчезла юность.

Миг развеяв, словно ветер пыль.

Глядя в потолок, утратив мудрость.

Я о детстве с юностью грустил.

Годы мчатся, будто с гор вода,

Оглянуться не успел, как пролетели.

И, рассматривая фото иногда,

Чувствую мурашки я по телу.

Вот отец с сияющим лицом

Смотрит прошлым на меня с портрета

И, опершись на него плечом,

Я стою трёхлетний нагишом,

Кверху голову задрав при этом.

Сколько раз он в слякоть, дождь, мороз

Своей жизни отдавал частицу,

Когда мчался со всех ног в больницу

И молил он взором, полным слёз,

Жизни сохранить во мне крупицу.

Смерть встречая, в шахте отработав,

Утра ясного восход ценил.

Он дарил мне ласку и заботу

И меня, как солнышко, любил,

Ну а я стеснялся и грубил.

Иногда отчётливо приснится:

Оскорблённый мною, ты притих.

Мне бы пред тобою извиниться,

Только нет тебя уже в живых.

Собирая в дорогу, твердила мне мать:

– Я хочу тебе, сын, на прощанье сказать:

У тебя на груди крест висит – талисман,

Он моею рукой для охраны был дан.

А теперь же скажу с высоты своих лет:

Не поможет тебе в жизни этот предмет,

Он бездушен и холоден, будто бы лёд.

Всемогущий Творец лишь спасенье даёт.

Я желаю, сынок, чтоб тебе Он помог,

Пусть хранит Он тебя средь обид и тревог.

Если счастлив ты будешь, хочу и тогда,

Чтоб Господь оставался с тобою всегда,

А для этого, сын, носи в сердце Христа

И не надо тебе талисмана – креста.

На земле вновь ликует весна,

Зазвенел звонким смехом ручей.

Только мама сидит у окна,

Ожидая приезда детей.

Ожиданье томит её слух,

А когда-то как улей был дом:

Детский плач, смех и крики вокруг

Успокоить могла их с трудом.

Вот теперь никого рядом нет,

А как хочется голос их слышать.

И тускнеет в глазах белый свет,

Когда писем так долго не пишут.

Ты сидишь у окна и грустишь,

От обиды ругать их готова,

А приедут и скажут: прости.

Ты прощаешь их снова и снова.

Бывает время тяжко как-то жить,

Душа болит и видится всё мерзко

И, кажется, друзья хотят забыть,

Когда как воздух нам нужна поддержка.

Вот глубже вникнешь и найдёшь ответ,

Как нам осилить путь, ведущий к жизни.

Вот преподобный Лонгин нёс всем свет,

Давал надежду и врагам, и ближним.

В лесу у речки Вычегды он храм

Народу выстроил, где жил Христос для встречи,

И помогал гореть во тьме свечам,

Чтоб освещали путь для жизни вечной.

И было люду дорого, то место,

Оно так свято и дома пригожи,

К тому же, их святым крестом окрестит,

Сам Преподобный Лонгин, Светлый, Божий.

Лилось из церкви божье песнопенье:

Христос, Сын Божий прославлялся в нём.

Вначале место звали то деревней,

С неё Коряжма город здесь расцвёл.

О, преподобный Лонгин, тебе слава!

За то, что храм Коряжемский воздвиг.

И жители Коряжмы чтут по праву

Геройский подвиг твой, который ты подвиг.

Там, где лес укрылся синим небом,

Горизонт так близок и могуч,

Словно каравай ржаного хлеба

Показалось солнце из-за туч.

Взору любопытному явилось,

Хоть и было горизонтом сжато.

Раскалённым пламенем разлилось,

И затлели тучи, словно вата.

Солнце потихоньку поднималось,

Превращаясь в шарик золотой,

И оно мне в синеве казалось

Маленьким окошком в мир иной.

Видел там какое-то движенье,

Маленьких, построенных в ряд крох,

Яркий свет – и вот в глазах затменье,

Больше на него смотреть не мог.

А когда мой взор восстановился,

Красотою милый край привлёк.

На волнах лик солнца золотился,

Предвещая радостный денёк.

Сквозь деревья и сквозь кудри туч,

Небосвод раскрасив в цвет малины

Вспыхнул ярко солнца красный луч,

В цвет зелёный утопив долину.

Лёгкий ветер шепчет: «Не горюй

О годах, вне дома проведённых».

Воздух чист и свеж, как поцелуй

Долго не встречавшихся влюблённых.

На траве зажглась огнём роса,

Отражая небо голубое.

Здравствуй, ненаглядная краса,

Рад тебе я, утро золотое!

Средь зелёных елей жёлтый сарафан,

Беленькой берёзы украшает стан.

Только как ей стыдно, словом не сказать:

Ветер ей желает сарафанчик снять.