Евгений Нейштадт - Роман в сонетах (сборник)

Не каждому дано, и не любой

Готов понять, насколько ты прекрасна.

Не удивительно: такое знать опасно —

Я это знаю, и теперь я – твой.

Подвластная таинственной судьбе

Душа моя обязана тебе

Всей радостью и мукой возрожденья.

Не каждому дано достичь вершин,

И счастлив тот, кто хоть на миг один

Увидит свет и избежит паденья.

Я одинок, и никому нет дела

До сердца, недоступного другим,

А ты, одна владеющая им,

Принять его любовь не захотела.

Влюбленный горячо и неумело,

Тебе кажусь я странным и смешным,

А я еще не в силах быть иным

В любви, еще не знающей предела.

И вот сейчас, подавлен пустотой,

Я сам смеюсь над собственной мечтой,

Оправдываясь низменным и пошлым.

Хоть этот смех не может мне помочь

Тоскливое унынье превозмочь,

Признав, что дорогое стало прошлым.

Жизнь это жизнь, а не роман,

И тяжелы ее уроки:

Из нанесенных ею ран

Уходят жизненные соки.

Не знаю, прав ли Мопассан,

Когда-то написавший строки,

О том, что все мы – одиноки,

Родство и близость душ – обман.

Некстати здесь его услуга,

И жить не стоит не любя.

Я верю: мы найдем себя —

Я верю: мы найдем друг друга.

Друг друга мы найти должны —

Мы друг для друга рождены.

Мы все идем по жизни первый раз

Различными путями заблуждений,

И улыбнется редкому из нас

Всю Истину предчувствующий гений.

Но дорог нам внушенный им экстаз,

Волнение волшебных вдохновений,

Единственный источник наслаждений

Без фальши и обманчивых прикрас.

Ни в ангелов, ни в демонов не веря,

Я верю в добрых гениев любви,

Смиряющих волнение в крови

Бунтующего в человеке зверя,

Освобождающих “вершину мирозданья”

Для чистого восторга созиданья!

Не повезло тебе: ты встретила поэта,

А жизнь так прозаична и трудна,

Что даже для поэта ясно это

Сквозь “грезы поэтического сна”.

Но наша жизнь немыслима без света

И хоть порой бывает холодна,

Упрямо продолжается она,

Любовью и поэзией согрета.

И я пишу стихи не для забавы,

Не для сомнительной известности и славы,

Давая выход нежности своей,

И вслед за Баратынским повторяя:

“Душа певца, согласно излитая

Разрешена от всех своих скорбей”.

Меня ты принимала за другого,

Далекого, неведомого мне.

Не заменил тебе я дорогого,

А если заменил, то не вполне.

Ты ждешь его, надеясь встретить снова,

Я жду тебя, оставшись в стороне.

Все в этой ситуации не ново

Не по твоей, не по моей вине.

Я знал, что я – далек от идеала

И недостоин нежности твоей.

Я знал: ты не меня во мне искала,

Другой тебе нужнее и милей…

Но доводов ума для сердца мало —

Любовь не ищет правил и цепей.

Нет! Никогда тебя мне не забыть.

И я тебе за это благодарен.

Любви я недостоин, может быть,

В любви, как и в своих стихах, бездарен.

Но пусть мой слог порой высокопарен,

И чувство мне ни выразить, ни скрыть,

И пусть я – не поэт, а просто парень,

Ты мне не запретишь тебя любить.

Отчаявшись понравиться любимой,

Ей не напоминая о себе,

Я молча покорюсь неумолимой

Жестокой и насмешливой судьбе.

Но сердце, веря призрачной надежде,

Останется влюбленным, как и прежде.

Мы друг о друге знаем слишком мало,

Чтоб можно было что-то утверждать.

А что от человека можно ждать,

Его не зная до конца с начала?

Но я предчувствовал, и сердце подсказало,

И разум попытался доказать,

А это так легко, когда совпало

Все то, о чем я только мог мечтать.

Мечтать всю жизнь, то явственно, то смутно,

То на земле, то над землей паря,

Мечтать всю жизнь и помнить поминутно,

Что все мечты сбываются не зря:

Все покоряет непонятной властью

Извечное стремленье жизни к счастью.

О, если бы ты знала,

Как я тебя люблю…

Тесна вода канала

Большому кораблю.

Все тот же – у штурвала,

Я взглядом даль ловлю:

О, если бы ты знала,

Как я тебя люблю.

Как все начать сначала?

Разлуки не стерплю:

В таверне у причала

Рассудок утоплю…

Но если бы ты знала,

Как я тебя люблю.

Отчаянье не властно надо мной:

Я для него давно уже не молод.

Давно простившись со своей весной,

Я постепенно погружался в холод.

Но ты вошла, и стала жизнь иной,

И лед, покрывший сердце, был расколот,

И ожил в нем сосущий душу голод

И жажда, жажда жгучая, как в зной.

Ты душу озарила новым светом

И, к новой жизни воскресив меня,

Легко, как в сказке, сделала поэтом —

Жрецом тобой зажженного огня.

И я храню в душе моей, как в храме,

Таинственное жертвенное пламя.

Конечно, “женщин много есть на свете”,

И среди них – красива не одна,

Но ни одной я до сих пор не встретил,

Которая была тебе равна.

Я субъективен в избранном предмете,

Но здесь мне объективность не нужна:

“Любовь слепа” – нелюбящий заметил,

Влюбленный возразил – “Любовь сильна”.

Не стану спорить: каждый прав отчасти.

Я не специалист по этой части,

И мне не разрешить такой вопрос,

Как не забыть мне радость нашей встречи,

Твое лицо и узенькие плечи,

И мягкую волну твоих волос.

Как мало я ценил те дни,

Когда я был с тобою рядом.

Как быстро пронеслись они

Весенним солнечным каскадом,

Рассыпав радость, как огни,

Как лепестки цветущим садом,

Оставив восхищенным взглядам

Воспоминания одни.

Очнувшийся во тьме разлуки,

Я понял, что я потерял.

Но тщетны были скорбь и муки,

Смешон трагический финал:

Я слишком поздно понимал

Простой урок простой науки.

Ты далеко, как солнышко зимою,

Оставившее мир безумству вьюг,

И не согреть искрящеюся тьмою

Застывших губ, окоченевших рук.

Мой север ты обходишь стороною,

Лаская светом свой любимый юг.

Но солнце возвращается весною,

И ждет тебя тобой забытый друг.

Он ждет оставшись без тепла и света

Во тьме печали, в холоде тоски.

А где-то свет, а у кого-то лето,

Любовь и счастье у кого-то где-то,

И дни легки и ночи коротки,

И ни одной надуманной строки.

Вот для начала двадцать пять сонетов.

Букет ли это – эти двадцать пять?

Боюсь, попросишь ты таких букетов

Тебе не подносить, не посвящать.

Боюсь, ты предпочтешь других поэтов —

Я сам предпочитаю их читать.