Тарас Шевченко - Кобзарь: Стихотворения и поэмы

В лес-дуброву я ходила
По орехи,
Мельника я полюбила
Для потехи.
Мельник мелет, в ус не дует,
Обернется, поцелует
Для потехи.

В лес-дуброву я ходила
По опенки,
Шорника я полюбила
В той сторонке.
Шорник сбрую подшивает,
Меня сладко обнимает
Он в сторонке.

За дровами я ходила
В лес-дуброву,
Бондаря я полюбила,
Черноброва.
Бондарь ведра подбивает,
Меня к сердцу прижимает,
Черноброву.

Мама спросит дочь родную,
Молодую:
«Кто же раньше зятем будет —
Знать хочу я?»
«В воскресеньице святое
У тебя их будет трое», —
Ей скажу я.

В воскресеньице да ранехонько,
Еще солнышко не всходило,
А я, молодая,
На путь на дорогу
Невеселая выходила.
Выходила я за рощу в долину,
Чтоб мать не видала.
Друга молодого,
Чумака с дороги
Я встречала.
Ой, встречалась я
В степи за кустами
Да с чумацкими возами:
Идут его волы,
Волы усталые,
Идут и вздыхают,
А мой молоденький чумаченько
За волами не шагает.
Ой, копали ему в степи при дороге
Да притыками яму {288} ,
Завернули его в простую рогожу —
И опустили Ивана
В ту яму глубокую
На кургане могильном.
Ой, боже милый! Милый, милосердный,
А я так его любила.

То не буйный ветер в поле
Тополь нагибает,
То дивчина счастье-долю
Корит, упрекает:
«Лучше б тебе, доля,
В море утопиться,
Отчего ты не даешь мне
С кем-нибудь слюбиться!
Как дивчата целуются,
Как их обнимают,
Что тогда бывает с ними —
Я так и не знаю…
Не узнаю ввек. Ой, мама,
Страшно жить на свете
И любви на белом свете
Никогда не встретить».

Протоптала тропочку
Через яр,
Через гору, миленький,
На базар;
Выносила бублики
На толчок.
Выручила, миленький,
Пятачок.
Я четыре денежки
Пропила,
Дудочнику денежку
Отдала.
Задуди-ка, дудочник,
Ты в дуду, —
Горе свое горькое
Забуду!
Вот какая дивчина
Ждет тебя!
Сватай: замуж, миленький,
Выйду я!

И широкую долину,
И высокую могилу,
И тот вечер соловьиный,
И что снилось, говорилось —
Не забуду я.

Только что ж? Не повенчались,
Разошлись, как и не знались,
А в ту пору дорогие
Наши годы молодые
Смутно протекли.

Постарели мы с тобою:
Я — в неволе, ты — вдовою,
Не живем, а доживаем,
Только годы вспоминаем —
Те, что отошли.

В огороде, возле брода,
Барвинок не всходит.
Почему дивчина к броду
По воду не ходит?
В огороде, возле тына,
Сохнет на жердине
Хмель зеленый; не выходит
Из дому дивчина.
В огороде, возле брода,
Наклонилась ива, —
Стало грустно чернобровой,
Стало сиротливо.
Плачет, плачет да рыдает,
Словно рыбка бьется…
А над нею, молодою,
Негодник смеется.

Кабы мне монисто, родная, —
Завтра б утром в город пошла я.
Там играют старым и малым
Громкий бубен, скрипка, цимбалы.
А девушки с молодцами
Милуются… Мама! Мама!
Как несчастна я!

Ой, пойду я богу помолюся,
Ой, пойду я в батрачки наймуся,
Черевички новенькие справлю,
Музыкантов я играть заставлю.
Вы не удивляйтесь, люди,
Как плясать дивчина будет!
Долюшка моя!

Ты не дай мне одной остаться, —
Косам расплетаться-заплетаться,
Без дружка вековать черноокой
И до гроба жить одинокой.
На чужой работе, знаю,
Брови черные линяют, —
И несчастна я!

«Не хочу я обручаться,
Не хочу жениться,
Не хочу я, не желаю
С детворой возиться.
Не хочу я, мать родная,
С пахотою знаться,
В своем бархатном жупане
В поле красоваться!
А пойду я обвенчаюсь
С моим верным другом,
С славным батьком запорожским
Да с Великим Лугом.
На Хортице, в отчем доме,
Буду жить я паном —
Щеголять своим жупаном,
Напиваться пьяным».
Пошел казак неразумный
Славы добиваться.
Довелось его родимой
Сиротой остаться.
«Ой! — вздыхала в воскресенье
Мать его седая. —
Нету моего Ивана,
И где он — не знаю».
И не три-четыре года
Прошло, миновало:
Воротился запорожец
Больной и усталый,
Оборванный, в заплатах весь,
Выплаканы очи…
Вот тебе и Запорожье,
Вот тебе дом отчий!
Не с кем грусть ему развеять,
Горем поделиться.
Надо было б казаченьку
Смолоду жениться!
Прошли года веселые,
Горе подступило…
Кто же нынче обогреет
Сердце, что остыло?
Кто же мне растопит печку
На пустом ночлеге?
Даже некому водицы
Поднести калеке.

{290}
Чума с лопатою ходила
Да все могилы рыла-рыла.
Да трупом, трупом начиняла,
За упокой не поминала;
По городу и по селу
Метет, подобно помелу.
Весна. Сады цветут в селе,
Как будто полотном покрыты,
Росою божьею умыты,
Белеют. Весело земле:
Цветет, красуется цветами,
Садами темными, лугами.
А люди бедные в селе,
Как всполошенные ягнята,
Позаперлись с испуга в хатах
И мрут. На улицах волы
Ревут без корма; в огороде
Пасутся кони, не выходит
Никто загнать их, корму дать, —
Должно быть, людям сладко спать.
Заснули; крепко, знать, заснули,
Воскресный день не помянули, —
Их звоном в церковь не зовут.
И трубам горестно без дыма;
За огородами, за тыном
Могилы черные растут.
За хатами, между садами,
Зашиты в шкуру и в смоле,
Гробокопатели в селе
Волочат мертвецов цепями
За край села и зарывают
Их без гробов. Дни пролетают,
Проходят месяцы. Село
Навек замолкло, онемело
И все крапивой поросло.
Гробокопатели ходили —
И те за хатами легли.
Никто из хат не встал с зарею,
Сердешных не укрыл землею —
Гниют под хатами в пыли.
Оазисом в чистом поле
Село зеленеет.
Никто в него не заходит,
Только ветер веет,
Листья желтые разносит
По желтому полю.
Долго оно зеленело,
Пока люди с поля
Злого огня не пустили
Да не подпалили
Села того зеленого.
Сгорело, сотлело,
Пепел ветром разметало,
И следу не стало.
Вот какое людям горе
Чума причиняла.