Тарас Шевченко - Кобзарь: Стихотворения и поэмы

Идет нетвердою стопой
Подпивший сотник, сам с собой
В ночи, веселый, рассуждает:
«Пускай и наших люди знают!
Пускай и старый и горбатый,
А мы… Хе! Хе! а мы женаты!
А мы!..» Добравшись еле-еле,
Прокрался он к своей постели,
Чтоб Настю, вишь, не разбудить,
Постыдного не натворить.
Уже к Достойно отзвонили {306} ,
Уже народ идет домой, —
Не видно Насти молодой!
Насилу сотника взбудили,
Растолковали: так и так!
Перекрестился наш чудак,
Коня отменного седлает
И скачет в Киев. В Броварах,
Уже повенчанна, гуляет
Его Настуся, не одна!
В усадьбу сотник мой вернулся,
Три дня, три ночи не вставал,
Ни с кем словечка не сказал,
Про свой позор не заикнулся.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Люди барыши считают,
А того не знают,
Что под старость поглупеют
И все растеряют.
Вот так теперь и с сотником
Неразумным сталось:
Разогнал детей по свету,
А добро осталось, —
Добром не с кем поделиться.
И пришлось бесславно
Промотаться, разориться,
Счастья не доставив
Никому ни на копейку,
Притчей во языцех
Слыть в народе и в холодной
Горнице томиться
Под тулупом; никто близкий
Не натопит хаты,
Не подметет… Среди грязи
Слоняйся, горбатый,
Пока филин над стрехою
В окно не завоет,
А батрачка холодного
Трупа не накроет
Потрепанной овчиною,
Ключа от коморы
Из-за пояса не вынет…

Такое-то горе
С тем сотником приключилось.
Не прошло и года,
Как Настусенька пропала,
А на огороде
Не осталось и травинки, —
Телята да свиньи
Вытоптали… А барвинок
Крещатый да синий,
Потоптанный, возле тына
Засыхает, вянет!
А хозяин сам в тулупе,
Опухший да пьяный,
Мимо клуни ковыляет.
А стога не крыты,
И горницы не мазаны,
Потолки не мыты,
И челяди нету дома,
И скот пропадает…
Даже грязная батрачка
И та помыкает
Дряхлым паном. Так и надо:
Не гони ребяток,
Старый дурень!
Мало прожил
На прежний достаток
Пьяный сотник. Еще лето
Люди проводили,
А к осени на улице
Сотника убили!
Или помер, возвращаясь
Из шинка? Не стали
Разбирать, как было дело.
Всю одежу взяли
Люди добрые и славно
Его схоронили
На лужайке: крест поставить
И то позабыли.
Вспомнить горько: жил в достатке,
Есть родня и дети,
А вот крест ему поставить
Некому на свете!
Умер сотник, и хоромы
Сгнили, покосились;
Все пропало, все сгинуло.
Только сохранились
Тополя в пустынном поле;
Стоят, как дивчата,
Что из Оглава овечек
Водили когда-то.

За солнцем облачко плывет,
Краснеет, полы расстилает,
Оно и солнце спать зовет
В морскую синь — и прикрывает
Розовою пеленою,
Как ребенка к ночи.
Любо глазу. Хоть часочек,
Хоть один часочек
Сердце словно отдыхает
С богом в разговоре…
А туман, как враг лукавый,
Закрывает море
И облачко розовое,
И тьму за собою
Он выводит, расстилает,
И тьмою немою
Обовьет твою он душу,
И грустишь о свете —
Ждешь его, как мать родную
Ожидают дети.

Не стану я печалиться,
Досаждая людям,
Уйду куда глаза глядят,
А там — будь что будет!
Выйдет счастье, так женюся,
А нет — утоплюся.
Никому я не продамся,
Внаймы не наймуся.
Пошел куда глаза глядят…
Счастье схоронилось,
Люди добрые о воле
И не говорили,
А без слова в далекую
Бросили неволю:
Чтоб и не всходило это
Зелье в нашем поле.

Зачем буду я жениться,
Зачем обручаться?
Надо мной, женатым, будут
Казаки смеяться.
«Оженился, — они скажут, —
Голодный да голый;
Загубил он, неразумный,
Молодую волю!»
Да и правда. Что ж мне делать?
Научите, люди.
Может, к вам идти батрачить?
Разве лучше будет?
Нет, чужих волов не буду
Пасти, загонять я,
Ублажать не буду тещу
Я в хозяйской хате.
А буду я красоваться
В голубом жупане
На коне на черногривом
Перед казаками.
Найду себе чернобровку
В степи при долине —
Найду курган-могилушку
Я на Украине.
Казаки придут на свадьбу
С друзьями моими.
С ними пушки, самопалы,
Кременницы с ними.
Как понесут товарища
В новую светлицу,
Застрекочут самопалы,
Грянут кременницы.
В той светлице атаману
Спать, беды не зная.
Грянет пушка, завывая,
Словно мать, рыдая,
Закричит, запричитает
О погибшем сыне,
Разнесет далеко славу
По всей Украине.

Ой, серые кричат гуси
У пруда во рву.
По всему селу гуляет
Слава про вдову.
Не так слава, не так слава,
Как тот разговор,
Что заехал запорожец
Ко вдове во двор,
С ней поужинал в светлице.
Мед-вино текли.
Вместе в хате на кровати
Почивать легли.
Не минула злая слава,
Даром не прошла:
Та вдовица-белолица
Сына родила.
Выпестовала сыночка,
И в школу свела,
И, из школы его взявши,
Ковя привела.
А коня ему купивши,
Седельце сама
Чистым шелком вышивала,
Золотом ткала.
И жупаном одарила
Красным дорогим.
Посадила на коника —
Гляньте-ка враги!
Полюбуйтесь! — И повела
Коня вдоль села.
Да и привела к обозу,
В войско отдала…
А сама на постриг в Киев,
В монашки пошла.

«Если бы тебе досталось
Пожить вместе с нами,
Знал бы ты тогда, приятель,
Какими словами
Называть своих несчастных
Девушек-покрыток,
А то мелет чертовщину
И думает: мы-то!
Мы-то людям всем покажем
Этих бесталанных
И учтивости научим
Барчуков поганых.
Жаль труда! Покуда баре
Власть имеют в селах,
Будет много собираться
Покрытой веселых
По шиночкам с солдатами».
«Не тревожься, братец!»
«Ладно, говорю! а все же
Побасенку нате,
Да последнюю, барчата!
Послушайте кстати!

Дивчата на лугу гребли,
А хлопцы сено в копны клали,
Да все на солнышко взирали
Да всяческую чушь несли,
Ребячась. Хлопцам, как сороки,
В ответ дивчата стрекотали
И часто к роднику спускались
В овражек глубокий.
Та, что красивей всех была,
Уже давно в овраг ушла,
Кувшин забрав, да и пропала,
А старосте — заботы мало,
Не видит будто. Не впервой
Лукавому кривить душой, —
Матерый пес, да и смышленый.
Из балки вдруг донесся крик.
На помощь хлопцы в тот же миг
И видят: в балке, разъяренный,
Насилье барский сын творит,
Дивчину бедную терзает
Сердешная вопит, кричит;
Примчались хлопцы; не спасают,
Боятся пана. Тут один,
Юнец безусый, оглянулся
И — вилами пана
Проколол его, как жабу…
Застонал поганый.
Да и умер. Пошумели,
В город весть помчалась:
Суд наехал, поглядели
И выпили малость
Судьи; в цепи заковали
Парня молодого
Да в острог замуровали,
Не молвив ни слова».