Александр Шеллер-Михайлов - Стихотворения

Прочь, ненавистные, прочь!
Нет, это грезы одне!
В эту ненастную ночь
Люди не пр_и_дут ко мне.

Люди не пр_и_дут, и сам
Я затворил бы теперь
Этим постылым друзьям
В угол заветный свой дверь.

Пой же, метель, на дворе,
140 Вихрями снег завивай,
Снегом к моей конуре
Путь для друзей заметай.

Пой, чтоб под песню твою
Здесь, посреди тишины,
Скорбную душу мою
Тешили светлые сны.

Пой, мои вежды слипаются,
И, забываяся сном,
Слышу я, как разливаются
150 Буйные песни кругом:

«Вьюги, метели, морозы суровые,
Дети угрюмой зимы,
Вечно к борьбе беспощадной готовые,
С жизнью сражаемся мы.

Стынут под нашим дыханьем
Буйные волны морей,
В лес мы свернем — с замиранием
Падают листья с ветвей.

Мы пронесемся над нивами —
160 Окаменеет земля,
Больше цветами красивыми
Не запестреют поля.

Снежной шагая дорогою,
Путник пред нами дрожит
И с затаенной тревогою
К первой берлоге спешит.

Множество божьих работничков,
Странничков, нищих с сумой,
Беглого люда, охотничков
170 Пало здесь в битве с зимой.

Где загостимся, незваные, —
Холодно, голодно там,
Люди идут, бесталанные,
Хлеб собирать по домам.

Много их в землю холодную
Втоптано в тысячу лет,
Только на силу народную,
Видно, и гибели нет.

Рать ее всё прибавляется:
18 °Cгубишь десяток бойцов —
Сотня, глядишь, нарождается
Новых, лихих удальцов.

Что разнесешь непогодами,
В первые вешние дни,
Словно глумясь над невзгодами,
Снова наладят они.

Иль мы не войско могучее?
Иль мы умеем щадить?
Иль это племя живучее
190 Вовсе нельзя победить?»

Громко поют-заливаются
Вьюга, метель и мороз,
А у меня поднимаются,
В образы, в звуки слагаются
Тысячи радужных грез.

Снятся мне наши родимые
Нивы, поля и леса,
Снегом зимой заносимые,
Солнышком летом палимые…
200 Здесь ли не ширь, не краса?

Слышу я звуки могучие
Заступов, вил, топоров…
Всюду-то дело кипучее
Делает племя живучее —
Племя родных мужиков.

Вслед за сраженными взводами
Выдвинув новые в бой,
Бьется оно с непогодами,
Бьется с лихими невзгодами,
210 Бьется с самою судьбой.

Чу! проносится песнь забубённая.
Каждый звук ее мне говорит,
Что поет то не рать побежденная:
В этих звуках ничем не смущенная
Молодецкая удаль звучит…

Испытал я в детстве горе и невзгоды,
Пролил я немало в эту пору слез,
Но в убогом доме мне с семьей в те годы
Лучше и привольней, чем теперь, жилось.
Мы простые люди, нам не много нужно,
Чтоб жилось покойно: бедность не беда,
Если есть работа и желанье дружно
Биться с нищетою с помощью труда.

А у нас в то время было рук немало:
10 Жили нераздельно мы семьей одной,
Под одною кровлей, и зато, бывало,
Мать с отцом и дядя со своей женой,
Все мы, начиная с бабки престарелой,
Проводившей вечно за вязаньем дни,
Ни одной минуты не были без дела,
Вплоть до поздней ночи с утренней зари.

В захолустье тихом на краю столицы,
Как гнездо, лепился наш уютный кров,
Часто в нем являлись тружеников лица,
20 Часто в нем звучали речи бедняков.
Поразмыкать горе, попросить совета,
Провести в беседе мирный вечерок,
С жаждою участья, ласки и привета,
Приходили люди в этот уголок.

Это были дети черного народа,
Внесшие в столицу в глубине души
О тебе, деревня, о тебе, природа,
Дорогую память из родной глуши.
Им-то, горемычным, многим я обязан:
30 Испытавши в детстве нежность их забот,
В их лице с народом я был рано связан,
Их любя всем сердцем, я любил народ.

Сидя с ними вместе на пороге дома,
Слыша их рассказы каждый божий день,
Я узнал отчизну, стала мне знакома
Жизнь ее далеких, бедных деревень.
Гаснет день, бывало, сон сменяет грезы;
И под звук гармоник ночью вижу я
Волгу с бурлаками, зимние обозы,
40 Бедные деревни, мирные поля…

Утром просыпался я под шум веселый:
Слышались мне взвизги твердого сверла,
Тукал равномерно молоток тяжелый,
Заливалась свистом звонкая пила.
Звуки те сливались в мощные аккорды
Музыки великой — музыки труда.
И под такт их мерный я рукой нетвердой
Первый стих сложил свой в детские года.

Но на свете с счастьем рядом ходит горе:
50 Охватило пламя ночью наш приют,
Превратило в золу огненное море
Всё, что созидал наш многолетний труд.
Одного из близких посреди крушенья
Придавило балкой; брата и меня,
Сонных, полуголых, в шуме и смятеньи,
Мать едва успела вырвать у огня.

Утро озарило нас в открытом поле
Перед грудой пепла, и в последний раз
Здесь мы распрощались с нашей прежней долей,
6 °C людом, окружавшим в дни былые нас.
Всем пришлось искать нам крова и спасенья
В незнакомых семьях, по чужим углам.
Так пловцов во время грозного крушенья
Прибивают волны к разным берегам.

За одной бедою новые стремятся:
Нас в подвальный угол загнала нужда,
Сырость, холод, голод стали к нам врываться,
Жертв у нас искала алчная нужда.
И свершилась скоро первая утрата,
70 Призрак бледной смерти увидал и я:
Над могилой свежей — над могилой брата,
Весь в слезах, стоял я, бедное дитя.

Без друзей, без брата, в незнакомой школе,
В новой обстановке, дикарем смотря,
Я скорбел о прежней невозвратной доле,
Точно от отчизны был оторван я.
Вечно одинокий, тихий, молчаливый,
От детей счастливых робко сторонясь,
Испытал я чувство бедности стыдливой,
80 Прячущей заплаты от нескромных глаз.

Книги, а не дети стали мне друзьями,
После дня ученья, чуть не до зари,
Я сидел над ними, и не раз слезами
Орошались щеки бледные мои.
Я искал ответов на свои сомненья,
Спрашивая страстно: отчего судьба
Одному дарует только наслажденья
И ведет другого к участи раба?

Битва с нищетою — тягостная повесть!
90 Но блажен, кто может каждому сказать,
Что от грязных пятен сердце, ум и совесть
В этой страшной битве мог он отстоять.
В этом-то бодрящем, сладостном сознаньи
И нашлась опора для моей семьи
В тяжкую годину злого испытанья,
В трудовые ночи, в трудовые дни.

Не видали люди, как мы голодали,
Наших горьких жалоб не слыхал народ;
Мы умели молча выносить печали,
100 Мы сносили молча длинный ряд невзгод.
И, вседневно видя бодрую работу,
Я к трудам упорным привыкал и сам,
В песнях изливая горе и заботу,
В песнях отдаваясь радужным мечтам.