Генрик Ибсен - Драмы. Стихотворения

Пирожного сможешь поесть.
Покойная пасторша позже
И кофе подаст тебе здесь.

С тобой мы увидеться сможем?

Лишь стоит тебе пожелать.

О, господи, в мире-то божьем
Какая стоит благодать!

Лети, вороной, словно птица!

А верно ли выбрал ты путь?

С пути тут немыслимо сбиться.

Ох, что-то мне трудно вздохнуть.

Уже различимы чертоги,
Теперь и конец недалек.

Закрою глаза по дороге,
Доверюсь тебе, мой сынок.

Лети, вороной, прямо к цели,
В чертогах толпится народ.
Что мы на веселье поспели,
Разносится слух у ворот.
Да что же ты, Петр, в самом деле,
Не хочешь впустить мою мать?
Забыл ты, святой, неужели,
Что чище души не сыскать?
Я сам не перечу и слову,
И, ежели так повелят,
Уйду подобру-поздорову,
И даже не гляну назад.
Худого я делал немало,
Частенько старуху браня
За то, что всегда опекала
Она, как наседка, меня.
Она же пусть будет в почете,
Забудет про горе и страх,
Добрее души не найдете
Вы в наших суровых местах.
Глядите-ка, вот и всевышний
Проведал святого Петра.

Твои причитанья излишни.
Впустить сюда Осе пора.

Ты видишь! Я знал ведь заране!
Вот это другой разговор.

Глаза твои словно в тумане.
Ты дремлешь? Подернулся взор!

О мать, не молчи, ради бога,
Скажи хоть словечко со мной!

Ах, так? Завершилась дорога.
Теперь отдыхай, вороной.

Спасибо тебе за ученье,
За боль, за добро, за беду,
И ты мне шепни в утешенье:

Спасибо тебе за езду.

Вернулся! Вот это загадка!
Поправились, что ли, дела?
О, боже, как спит она сладко!
Иль…

Тише, она умерла.

Ее похороним, и вскоре
Уеду я прочь навсегда.

Куда же?

За синее море.

Подумать!

И бог весть куда.

Прошу вас, пейте, господа!
Мы рождены для наслажденья.
Не возвратятся никогда
Утекшей юности мгновенья.

Что за хозяин ты, братан!

Честь эту делят мой карман,
Дворецкий, повар…

Very well [2],
Всех четверых я бы воспел.

Monsieur, у вас есть goût, есть ton [3],
Чего при жизни холостяцкой
Никто до нынешних времен
Не достигал, в вас есть…

Размах,
Есть ощущение свободы,
Равно близки вам все народы,
Ваш дух витает в облаках,
Не хочет догмами стесняться.
Есть ощущение культуры,
И непосредственность натуры,
И опыт жизненный у вас, —

Об этом речь идет сейчас?

О да, но по-французски что-то
В словах такого нет полета.

Любой язык здесь грубоват.
Но если выяснить детально
Всю цепь причин…

Они не тайна.
Я, вы заметьте, не женат.
О чем и помышлять мужчине,
Чтоб стать самим собой во всем,
Как не сугубо о своем?
По этой именно причине
Он жить не хочет как верблюд,
На ком чужую кладь везут.

Но жизнь в себе и для себя ведь
Вам стоила немало сил.

Боренья были, что лукавить.
Из них я с честью выходил.
Однажды, впрочем, чуть в силок
Не завлекло меня злодейство.
Я был тогда собой хорош
И даму невзначай увлек
Из королевского семейства.

Из королевского?

Из этих,
Из, как их…

Чертовых родов!

Из тех, кто всех дичиться стали,
Чтоб их за плебс не принимали, —
Пошедших по миру князьков.

Пропало дело ни за грош?

Семья восстала против брака?

Напротив!

Что ж?

Да как сказать…
Нас поскорее обвенчать
Имелись поводы. Однако
Водить вас за нос неохота, —
Мне тошно сделалось потом.
Я щепетилен отчего-то, —
Привычка жить своим трудом.
А тут настаивать стал тесть,
Что мне в дворянство надо влезть,
С аристократией сродниться,
Пройти в значительные лица,
Сменить фамилию и званье, —
Не справясь про мое желанье.
Но я, вам ясно быть должно,
Отверг дурацкий ультиматум
И с ним невесту заодно.

Быть не судьба аристократом!
Но есть немалая отрада
В том, что корежить жизнь не надо.

Все тем и кончилось тогда?

Нет, вытерпеть пришлось немало,
Поскольку в это дело встряла
Крикливых родичей орда.
Немало было молодежи!
Семь поединков — видит бог!
Век не забуду их, но все же
Я с честью выпутаться смог.
Я проливал чужую кровь,
Ко мне пришла тем часом слава,
И убедиться смог я вновь,
Что провиденье всюду право.