Виссарион Саянов - Стихотворения и поэмы

А на память о той, что зари светлей,
О любовном велении мудром,
Прозывали посад «Тихий свет морей»
Старики по окрестным тундрам.

Утром, бывало, над нами всё коршуны кружатся,
В злых ковылях разноцветные тени легли,
Девичью песню о карих глазах подхорунжего
С другом веселым мы в раннее утро вели.

Где белый пар клубился по мосту,
Где в завитки дымок свивался синий,
Где над родной приморскою долиной
Трубил журавль усталый в высоту,

Отбившийся от стаи, и, нежданно
Во тьме услышав громкие гудки,
Летел над влажной заводью тумана
К мостам, что, горбясь, стыли вдоль реки,

Где на просторе, всем ветрам открытом,
Чугунный всадник на столбах ворот
Уздал коня, и конь стучал копытом
По мостовым, в сверкающий пролет.

В глухой тайге, за синими снегами,
Как прежде, даль певуча и светла,
А юность семиверстными шагами
К поре свершений всех нас привела.

В прудах широких за Невой,
На сводах каменных строений,
В садах, где пляшет лист осенний,
Сентябрьский отблеск золотой.

По небу синего сиянья
Прошла густая полоса.
И вновь томят воспоминанья,
Былые слышу голоса.

Рыбачий парус славой бредит,
Грозовым подвигом дыша,
Торжественной, походной меди
Неповторимая душа!

Кому ее переупрямить?
Туда, где тени на штыках,
Где Смольный высится, как память,
В зеленокрылых облаках,

Иду один я. Рассветает.
Бегут вослед прожектора,
И время странствий оживает,
Походов давняя пора.

Она утешала в недоле кабацкой,
С народом она подружилась навек,
Тянулась она с бечевою бурлацкой
По краю озер и прославленных рек.

Ведь песни его и поныне поются, —
Мы помним певцов благородных своих,
Прославлен солдатами трех Революций
Некрасовский ум и некрасовский стих.

Сначала печальным казался мне голос:
Так треснувший колокол с болью гудит.
Но сразу ненастье в стихе раскололось,
Трубой лебединою песня гремит.

Сказку сказывали на гальоте,
На высокой морской волне,
Где чернели валы в отлете,
И запомнилась сказка мне.

Отражена в озерах дальних,
Где ходят с баржами суда,
Где птицы дремлют на купальнях,
Зеленоватая вода.

Деревья строгие таятся
Во мхах, за вереском ночным,
Костры далекие дымятся,
Полынью тянет горький дым.

Их Лермонтов нам описал впервые,
Мы полюбили скромных тех людей,
Они встают доныне как живые
С родных страниц старинных повестей.

Не так ли нам пора в труде отрадном
Искать не только резкие черты,
Но видеть в чувстве, будто заурядном,
Великий образ грозной красоты…

В том краю тоска глухая,
Нет оттоль возврата…
Вспомяни, сестра родная,
Погибшего брата!

Черный день в тревоге прожит
На беде-чужбине.
Кто же ныне песню сложит
Родной Украине?

Чтобы жгла она нежданно
Молодою речью,
Выплывала из тумана
Над старинной Сечью.

Там, за хатою, в бурьяне,
Грустно-сиротливы,
На откосе, над волнами,
Распускались ивы.

Только вспомнишь — и взгрустнется:
В доле коловратной
Много ль жить нам остается,
Друг мой невозвратный?

В поднебесье за горою
Вьется след огнистый,
Так скачи же ты со мною,
Бедный прут пушистый.

Словно с детства, с Украины,
С горя да с ущерба,
Память друга на чужбине —
Прут пушистый, верба…

Русь великая, с тобой
После дней ненастных
Озаренное борьбой
Мы увидим счастье.

Хоть сегодня мы идем
По путям суровым,
Но помянут нас потом
Добрым, тихим словом…

Когда простятся грешникам грехи,
И нам простятся, малолетства ради,
Мальчишеские, первые стихи,
Записанные в старые тетради.

Из них теперь нет никого, пожалуй,
Кто мог войти в ряды больших имен,
Но через годы шлю им запоздалый,
Такой сердечный, дружеский поклон…
Посредственностью называли их…
Не помяну их всё же словом черным,
Был дорог им великий русский стих.
Они трудились честно,
непритворным
Горенье было песен молодых…
Пусть им стихи не удались, но часто
Я в пору странствий, на путях земных,
Встречал в строю былых энтузиастов —
Веселых, бескорыстных и простых…

Три вечера с ним говорил.
Сейчас поглядишь, на портрете
Он выглядит старше, чем был.

Ведь взгляд его молод, — то гневный,
То ласковый, то озорной,
И смех до того задушевный,
Что сам молодеешь душой.

Мне было легко с ним и просто…
Да снова дорога зовет.
В дыму пролетел Белоостров —
Пожар у замшелых болот.

Стучат под колесами рельсы.
Крепчает и ширится гул.
Проходят леса-погорельцы…
И вдруг я в вагоне заснул.

«А крепко, приятель, вы спите, —
Толкая, сосед говорит. —
Уже мы приехали в Питер —
Состав у перрона стоит».

— «Спасибо, попутчик хороший».
Вхожу в переулок кривой.
Вдруг вижу: мужчина в галошах
И в шапке-ушанке — за мной.

Я в конку — он в конку за мною.
Пешком — он за мною пешком.
Нахмурившись, с палкой кривою
Плетется унылым шажком.

Проспекты. Дворы проходные.
Орут лихачи на пути.
Хоть был я в столице впервые —
Сумел от филера уйти.

Уже вечерело. И вскоре
Я в поезд почтовый попал.
…Прощай же, Балтийское море,
Прощай, знаменитый вокзал…

Ведь вот — как уйдешь от погони,
И счастлив — смеешься до слез…
Я ехал в зеленом вагоне,
Трещал в перелесках мороз.