Нина Искренко - 151 стихотворение

девушка идет и лает
лает собака и поезд
поезд забитый и сытый
сытый товарищ пожарищ
про варищ и жарищ не помнит
помнит но не разумеет
разум темнеет а зуммер
зуммер как зуммер а замер
Аза Меркурьевна курит
Рита Кутузовна плачет
Леча Говядьевна лечит
Чуня Белькантовна поправляет трико
Казимира Гидасповна писает кровью
Колька с котельной приходит и лупит об двери
ДВЕРЬ ЗАПИРАТЬ ЗАПИРАТЬ
глубоко под столом глубоко
холодно только немножко
холодно только немножко жарко
Жорка уехал? уехал
здесь можно спуститься за шторой?
здесь уже только до завтра
здесь начинается ужин
в дружественной обстановке
обновки? до завтра, я скоро
скоро приеду ты слышишь?
девушка лает собака
молодежь собирается на водопой
поезд не помнит и весь развалился
копию надо заверить
верь вот теперь
переходу квадрата в окружность
ДВЕРЬ ЗАПИРАТЬ ЗАПИРАТЬ
эта палата вперед и навылет
нет у меня ничего своего
что?
ничего ничего

Очи чёрные
Снеги белые
Люди добрые
Кровь рекой
В небе облачко
В море лодочка
Сам в серёдочке
Бровь дугой

Баня топится
Милый женится
Ходят мускулы
ходуном
Искры носятся
Бочка катится
Милый тешится
Мат столбом

Кость широкая
Ум недюжинный
Руки скорые
Глаз-алмаз
Ночка тёмная
Знамя красное
Дело верное
Делай РАЗ

Делай правого
Делай левого
Делай жизнь с кого
Город-сад
От большой любви
до большой беды
делай шаг вперёд
два назад

Гости в горницу
Мыло в мыльницу
Шило в задницу
Бес в ребро
Холод в голову
Порох в бороду
Двое за спину
Третий в рот

Дичь дремучая
Птичь залётная
А ноги тонкие
А жить-то хо
Доля русская
Воля близкая
Платье женское
Детский хор

большое дело ёклмн
добиться чистоты (кто понимает)
большое тело медленно снимает
тяжелые намокшие штаны

и облаков тяжелая намокшая гряда
как говорили б мы во времена иные
когда б мы были НЕ глухонемые
подходит ближе и рифмуется с ТУДА

или СЮДА а ты берешь простую вещь
к примеру — хотя что они примеры
мы ищем не объект а полумеры
когда нам угрожает ну к примеру вещь

но чистота впивается как символ или клещ
и утренняя кровь в оконной ране
толкает вновь к единоборству на арене
и с вытянутых рук соскальзывает плащ

пропылесось арену гладиатор

один пионер
изобрел кондиционер
коим довел до кондиции
одного патриция
в результате совместного переохлаждения
они совершили вероломное
научно-техническое нападение
на одно высокопоставленное опахало
и оно поставленное высоко моментально упало
и не только в глазах мировой общественности
но и вниз головой по служебной лестнице
однако падая по этой лестнице вниз
и теряя попеременно
то ключи то достоинство то пульс
оно нечаянно хвостиком махнуло
и свалило со стула
вышеупомянутого пионера
пристраивавшего своего кондиционера
и помогавшего ему в этом патриция
все еще находившегося в нужной кондиции
тут раздалось и АХ и УВЫ
но дело даже не в том
что оказалось две пробитых головы
а в том что разбилось сердце
премудрого устройства
плода умственного усердства
и физического геройства
и в итоге все вверенное нам пространство
немедленно погрузилось в уныние и пьянство
потому что в итоге
все вверенное нам пространство
экзистенции и культуры
достигло чрезвычайно высокой температуры
что совершенно лишило и культуру и экзистенцию
сколько-нибудь заметной
креативно-витальной потенции
ибо вся имевшаяся в наличии креативность
демонстративно ушла в консервативность
хлопнув дверью на всю империю
а витальность и вовсе устремилась к нулю
в чем лично я ее совершенно не виню
ибо о какой витальности вообще может идти речь
если жара такая что просто ни сесть ни лечь
просто ни дать ни взять ни мяса ни рыбы
не получив ни в ухо ни в рыло
а уж как и что при этом течет по усам
каждый знает и сам
знал безусловно и присутствовавший при сем
один наблюдательный почтальон
и вот что придумал он
перлюстрируя первое попавшееся на глаза
почтовое отправление
причем подумал без всякого сожаления
хотя конечно и без какой бы то ни было радости
столь же неуместной при жарище в тысячу градусов
подумал просто как ненавязчивый идиот
как плывущая по течению особа
из не особо ценных пород
в общем как существо
без излишних интеллектуальных запросов
и даже без высшего образования
интересно подумал он
а каково-то сейчас бедному дяде Ване?

мы пели танцевали
и кто-то траванул
пришел милиционер
кого-то там забрали
мы к Пушкину пошли
а по дороге ветер
и кто-то там не вытер
слезу — и гул земли
как чайник или птица
не вытерпел в кустах
а по дороге — ах
пришла пора прощаться
пришла пора прощаться
и на дороге — ах
мы стали угощаться
и уронили двух
мы уронили где-то
достоинство и честь
и остальную часть
и ум и где-то совесть
и легкие и пульс
и семена и завязь
и легкие на зависть
взлетели до небес
по миру разошлись
рассыпались
распались

в каком из пяти любимейших мной положений
вы желаете нюхать розы? в девятом? отлично
тогда отпустите горничную — скажите что все оплачено
и предадимся скорее труду не оскорбляющему скрижалей

мы будем нюхать сначала только в отдельных точках
не стачивая резцов и циркулем пренебрегая
медля — почти не дыша — почти вслепую
приберегая волнение допустимое лишь на скачках

от качества вздоха зависит и концентрация неги
в каждой отдельной струйке или лучше сказать флюиде
и то как покалыванье ощущаешь сквозь платье
еще и не видя ни роз ни шипов а только босые ноги

пещерные своды стоп замыкающих вздорное яблоко
которой из трех небожительниц от ревности безутешных
впору оно придется? и сколько сынов желтушных
вытошнит на обломках крепости шлемоблещущего гемофилика

лики — алый и белый — хронический антагонизм подобья
вздыбленный бархат хриплый фолликулярный ангел
бутон набухает в горле карлик выдаивает фурункул
реки сливаются в термос герметично хранящий торжественное безрыбье