Владимир Галат - Запах берёзовых почек

А утром всё забыл. И снова
весь белый свет – для одного!..
И солнца луч играл подковой,
подковой счастья моего.

Под сенью древ
Ликейской рощи,
где Аристотель
пребывал,
ушедших след,
никто не ропщет.
Проснётся гул —
накатит вал…

Всё в прошлом:
Македонец жёсткий,
наживы плен,
мечты провал,
…вопят шуты,
трещат подмостки.
Проснётся гул —
накатит вал…

…Барс белоснежный с горящими гневом глазами,
близко охотник счастливый, на бубен похожий.
…Лёгкий кораблик безумия под парусами.
…Гордо поступок нелепый царапает кожу.

…Мчится по морю надежды порыв безмятежный,
воздух наполнен прохладой, лучами и солью.
Голос сирен раздаётся, пугающе нежный,
и отзывается в сердце пронзительной болью.

…Кто нам поведать старался жемчужную тайну,
приподнимал нам завесу над манной небесной?
Сыр предлагать в мышеловке, наверно, не станут —
клетки открыты, но там и без нас уже тесно.

Позови меня, гитара,
уведи в тайгу.
Мы споём с тобой на пару
там, на берегу
той реки, что с небом спорит
чистой синевой.
Где рубиновые зори
снежною весной!

Ты всегда мне помогала
трепетной струной,
доверял тебе немало,
лишь тебе одной.
Помнишь ночи в стройотряде,
песни у костра?…
Комариный хор в засаде,
танцы до утра…

Общежитий коридоры…
позовут на чай.
Переборы-разговоры,
парни, не скучай!..
Вновь щемящей песни сила,
золотая грусть…
и куда же уносила?…
Думать не берусь.

…Ты звени, моя гитара,
серебром в ночи!
До последнего удара!
…Только не молчи.

Осенью будто невольно ты с жизнью прощаешься,
невод невидимый тянет неслышно зима.
Часто во сне неглубоком почти растворяешься
и, просыпаясь, уверен, что сходишь с ума.

Листья цветные похожи на блажь маскарадную,
время сжимается, неуловимо сквозит.
Не узнаёшь синеву, незнакомо-прохладную,
где-то, неведомо где, её странный транзит.

Бежевый цвет разбавляет убранство багряное,
все зачарованы хрупкостью тающих дней…
Ветра порывы пугают походкою пьяною,
и орхидеи надежды – бледней и бледней.

Запах полыни добавит ещё свежей горечи
к мыслям о вечном… Гори и не гасни, свеча!
И заплутавший, коснётся палящий луч солнечный,
трепету сердца добавит тоски сгоряча…

Тесно им со мною, свежим мыслям.
Улетают, не достать рукой,
лишь мечтами… по завидным высям.
Я – как осень золотистым листьям
раздаёт рябиновые кисти —
отдаю им собственный покой.

Звёзд мерцание тому виною.
Их далёкий неумолчный зов
слышу часто, но какой ценою:
по счетам – расплатой неземною.
Но дорогой солнечного зноя
полететь, наверное, готов.

Нам бы крылья – хочется поближе,
облаком клубимся взаперти.
Настоящее – всегда чуть выше:
выше смысла, голубей на крыше.
Может, это несколько возвышенно,
но возвысить кто нам запретил?

И в загадке этой нескончаемой
разобраться не хватает сил.
Странно я живу. Но не случайно —
если радость – радуюсь печально,
а грущу несносно и отчаянно,
словно… и не жил, и не любил.

Он сидел и молчал.
Рядом пили и ели.
На зловещую тьму
падал красный закат.
В эту вещую ночь
спать уже не хотели
ни Иуда, ни Левий,
ни Понтий Пилат.

Стук тяжелых сапог —
подхватили, избили.
Непонятный допрос,
разговор ни о чем.
Осенило давно:
за него заплатили.
Да, те самые тридцать —
Иуды плечо.

Его споро распяли,
а он улыбался,
и растерянно думал,
и всем все простил.
Взмах копья – жизни звук
навсегда оборвался.
Кто-то с неба увидел,
слезу уронил…

Да услышит, кто хочет,
увидит и зрячий:
его вечность забрала,
Но он где-то здесь.
Жаль, не даст нам ответа,
разгадки удачи.
Не нужна наша правда —
одна уже есть.

Повстречал однажды журавля
за кустом черёмухи душистой.
Миг! И растворился на полях.
Но явился гордый, голосистый!..

А за ним внезапно… белый конь,
даже и не конь, восторг лучистый!
То как дикий яростный огонь!..
То как пух летящий, серебристый!

…Где вы, люди, кони, журавли,
светлые и добрые на солнце?
Где ты, знак надежды и любви,
позабытый отзвук колокольцев!

Уж который год труба зовёт,
все свои дороги примечаю.
Мой рюкзак застёгнутый поёт:
– Где роса? Налейте вместо чая!

…Отодвиньте ваше домино —
запою ещё под барабаны!
Я найду своё Бородино —
где мои драгуны, где уланы?…

Дарю простору неба свой восторг души мятежной —
услышат звёзды чистый звук, кипучий и живой.
Слова мои не новые, всегда почти всё те же,
лишь новый поворот судьбы – у каждого он свой.

Дорога к звёздам длинная, но есть она, дорога!
У ветра разузнай о том, у облака спроси.
Она уже проложена от каждого порога,
бери с собой всё доброе, иди – пусть хватит сил.

Пусть Разума незримого сияют обереги,
и ждут, быть может, странные, но светлые дела.
Там радость – не знамение, не миг коварной неги,
а злобы нет – одна любовь счастливо расцвела.

Наверное, не зря летим во мраке бесконечном,
не зря заслуги прошлого лелеем и храним.
И в жизни нашей славной, но опасно скоротечной,
надеемся, что всё-таки… ведут дороги в Рим.

Прибегайте ко мне, звери,
как я вас люблю!..
Моя личная потеря,
то, что вам я не поверил.
А теперь открыл я двери —
каждый взгляд ловлю!

Прилетайте ко мне, птицы,
из далёких стран.
Расскажу вам небылицы,
голосистые певицы,
разрешите повиниться:
вновь – пустой карман!

Приходите ко мне, люди,
чаем угощу.
Поднесу вам сыр на блюде,
расскажу, что было, будет,
не судья вам – вы мне судьи, —
я вам всё прощу!

Небеса, меня вы ждёте —
рановато к вам…
Разве что на самолёте,
при последнем перелёте,
чарку водки поднесёте
к сомкнутым губам!

…На краю обрыва жалобно кричала,
второпях махала сломанным крылом —
белоснежной чайке было места мало,
боли было много в небе голубом.