Никита Сафонов - Разворот полем симметрии

Этому месту: от дальних границ к ауре помещений, к тому, что длилось, пока продолжалось вещание, пока постоянство оставляло буквы, оставленные самим себе, в центре всех ситуаций. Всех возвышений, фиксированных картой.

(Думаешь: картой, как формулой, как небывалым ветром на местности)

Оставленные самим себе, буквы, означив близость границ, укрывали все переменные (перемещения) дороги, теряющейся в темном пространстве, на неощутимом ветру.

Не в рамках действия, «книги остались сожженными», «текст так и остался несуществующим», этой печати действия, то, видимое, не перенесено и не явлено здесь.

Другие обращаются к собственным записям, временно не имея возможности продвигаться к границе.

Стр. 34, 585 : пейзаж, нанесенный на пейзаж, свернутый втрое. Безжизненный, устраненный до взгляда, орган зрения.

Полярность движения – не океан, не траектория, предположение о наличии; карта – не знак, прозрачна.

Скажем, «в том или ином месте все происходит иначе». Так, или иначе, в другом месте, здесь.

Так, как могло быть написано: преждевременно, не вовремя,

не к месту. Иначе – возникшее еще до того требование перезаписи, указанное в корнях этих безумных линий начала. Возникающее до написанного, требование существующего возможного (разделить все на двойные послания)

Поле схватывания, не территория, не сон «эти руки не знают, как не знали бы, не знают того, что вокруг», это отсутствие света не сводится к темноте.

Мерный шум (отголосок), схожего с телом, сообразно построениям на плоскости , неподвижная ткань территории синтаксиса.

Схожего с камнем изображенного тела – выгоревшего изнутри произношения, как можно было увидеть – с тем, написанным.

«После чего мы принялись описывать руками, с помощью рук то, что находилось в отдалении» (см.: растительность, синхронистичность). После чего любая продолжительность переставала определяться.

1x

Без названия 15: перемещаемые границы, разделенные

терминами присутствия

«актуальные формы жеста, рушащего границы

между телом и цветом»

3x

(постоянно выпадает из видимости сюжет порта)

напишешь сквозь пальцы, пока, касаясь окна, забудешь,

что значит и это тоже, что держится между желанием прочитать

внутри отражения. Может, многие те, лежащие неподалеку,

страницы настойчиво говорят: назови полдень, как это

возможно, было уже. Случается ли твое воспоминание двумя

цифрами на стекле-нарушении? Они далеко, как только

возможно. Поэтому он решил определить сами пути, разложить

на асфальте отрезки шаблона.

7x

серый карниз над водой

угол между пристальным наблюдением

за появлением этих деталей и тем,

что оставил за кромкой местный

живущие в нем, когда вид движется трассой,

исписанной очертанием стихотворения,

о котором – далее – кем-то упоминается

5x

для имени, забывающего назваться ,

пока в толпе происходит коллапс воспоминания

так они (те, кто был здесь уже давно) печатают на лохмотьях

подземные надписи, доски сливаются

с линией катастрофы терпения. Это здесь снимали

последние кадры дороги, уходящей, намеренно, в прошлое.

(забыл спросить: сколько тогда оставалось длины исписанной

пленки, или нет, «те, которые были здесь», уходящие в

оборотный лист буквы и жители)

3x

эта сила, пронизывающая перспективу, этот силуэт дома,

который можно назвать так, соединяя

первые семь проводов согласно механике света,

спадающего на волос животного, приходящего на порог,

мысли пытают звучащие ветры емкостью для воды: глаза эти

полны знаков, подражающих дверям в момент, когда

демонстрация завершается образом

4x

образа, которым заканчивается демонстрация,

переходя коридор метафоры

3x

Тогда мы отстранялись, играя в те слова, которые нельзя было

разделить? Слова, которые разделяются сами?

Расклеиваются на части: А, В,

точки на карте, где пройдено три значения одного и того же

изображения, света ли, точки на карте:

красный под листом отпечаток (оттенок, что приобретает цвет

после того, как сам распадается к фразам)

Значит, то, что указано как заря, надписью поверх того

тайной часа во времени не определено.

Постоянно за спиной оказывается окно,

дым распределяется по двойной линии

в отношении стен к тому, что сказалось на первой части

движимого вопреки

7x

Окно, указанное вопреки точке зримого,

не распалось бы в этом неожиданном парадоксе

как дальше погоня одного за другой,

солнце измерит окно за спиной. Слишком похожие,

капли на удаленной стене составляют мотив,

которого стороной обходит звучащий, (немыслимый,

идентичный?) рассудок того (одного)

Пропись номер четыре, умножение слепка и скола

сфабрикованного произведения

4х

может, когда говорили о них, треть погруженного в воду,

что стало с тем, что они обездвижено, как перелицованные лучи

выходящего зрительного маршрута, не стали частью и до

в этом году, как распадом, расширен строй, если

думаешь, как увязать

что в одном нет того, что называлось «стороной света»

яркие до преждевременного насилия. Закольцованные,

мерой обратного, на помещениях без знамен, удары к наличию:

возвращенных наверх, утопленных в беспорядке. Которого

имени на листах; ведомый последним движением,

на отходящей воде

кажется, рушащийся, знак очертаний оси

8х

снова мерой пришлось выражать стон, двойной метой

не на уверенном поле в достаточности захвата

но на строке замечания, «вовсе не было слышно, словно

находясь в толпе, отворачивающей цветомассив к пересечению,

несколько этих следов назад»

помнишь узоры поверхности льда, или

само угнетение материала (140 7 2 521)

5x

углы без названия, для имени округа на вытянутой гряде

камней, среди постоянных следов поверхности.

Эти, другие, не строят напротив ни одного

появляющегося в тени улиц.

1х

в настоящем разрыве локальных сил,

вертикальное зарево иллюминаций выражено на дне

столкновения безотказной боли во рту; только что

покидая здание 6 или 141

стало ответом на чтение очередного начала улицы

снятый среди интерьера в красном, сбросивший вес перехода,

с руками, смещенными к центру метафоры, сон

как успешный мотив узнавания третьего

находится дальше, чем срыв фактуры

записано «находится дальше него»