Любовь Тильман - Отголоски

Чиню, строгаю и пилю,
И Музу поджидаю…
Про всё, что вижу пропою,
Срифмую всё что знаю.
Порой, всё славно, как десерт,
Строка подобьем чуда,
Порой – словесный винегрет,
Но он ведь тоже – блюдо.
Коль вам по нраву – очень рад,
А нет, не стану пыжиться.
Ведь я пишу не на парад,
А потому, что пишется.

Где правят деньги и клеймо,
Всплывают пена, и дерьмо,
Протухшее яйцо, полова…
Там ложь и страх всему основа.
Циничного двуличья ассы
Людей считают серой массой,
Рядами пешек в их войне,
Всегда лояльными вполне,
И падкими на уговоры…
Наобещают цацек горы,
Поставят платный авангард,
Сфотографируют парад,
И впаривают в новостях,
Как славно жить при их властях.

Закована в магнитные поля,
Не нами управляется Земля.
Мы только пассажиры корабля.
Выписывает время вензеля.
И тонкою игрою хрусталя,
Снегов над нею реют брамселя.
А мы, до камня лик Земли скобля,
Природе оставляем векселя,
И, голосу рассудка не внемля,
Богатство жизни сводим до нуля.

«Мильоны – вас. Нас – тьмы, и тьмы, и тьмы.
Попробуйте, сразитесь с нами!»
Мы ужас ваш! Да – тараканы мы!
С огромными и рыжими усами.
У вас на Землю прав особых нет,
Как бы твердить обратное не тщились,
Мы прожили полмиллиарда лет
До той поры, что вы на свет явились.
«Для вас – века, для нас – единый час».
Бессмысленно пытаться нас травить.
Мы жили с динозаврами! И вас
Переживём! И дальше будем жить!

Он вышел с ракеты. В нём всё ликовало.
И сердце, торжественно, мир воспевало.
Душа наслаждалась красой снегопада.
Летела на землю снежинок армада,
Вся в яростных блёстках, рассветом сверкая…
Но мир был иной и Планета другая…
Спустившись на плечи, скафандр растворили.
Окончилась песня. – Пилота убили.
Мораль здесь проста: на Планете чужой,
Пойми, что вокруг, а потом уже пой.

Так артистично пламенны вожди,
Кичась своею мнимою победой,
Беспечно обещая: «Верь и жди!
Мы не допустим вновь такие беды!»
Пусть и не подарили тишину,
Но если вовсе опустить детали,
Вы, безусловно выиграли войну…
Её только народы проиграли.

Сказала мне моя супруга:
"Да до чего ж ты бестолков,
Что лезешь проверять подков,
Когда истлела вся подпруга".
Я удивлён, смеюсь внутри:
"А я не видел! Ты смотри! …"
Жена порадуется пусть,
И даст финансы из бюджета!
Что за тоска, печаль и грусть
Мне самому просить об этом.

Маслята, ни за что, страдали.
Их выдирали, обрезали,
Бросали кучами в мешки
Потом к машинам волокли.
Они тряслись там в темноте,
Разогреваясь в тесноте.

С их шляпок шкурки обдирали,
Без сожаления, шинковали
И в тёмный прятали мороз…
В ледышку каждый кус замёрз….
Но тем не кончился их путь,
И там не дали отдохнуть:
На разморозку, в непокой,
Швыряли в кипяток крутой,
Потом бросали на дуршлаг,
Неугомонные никак,
В горячую сковороду,
Подбавив газа, на ходу,
Мешали с луком и сметаной…
И в сей компании престранной,
Ещё чуть-чуть томили их,
Здесь хоть огонь слегка притих

Они, бедняги, всё терпели….
А под конец, их просто съели,
Ни дав, ни охнуть, ни вздохнуть -
Такая вот людская суть…

Мне жаль маслят… печально… грустно…
Но… как же это было вкусно!

С горловины пол макушки,
Из кармана две горбушки,
Запах… в общем не Шанель,
Да и с виду – не шинель:
Пятна грязи, всё измято…
На гауптвахту бы когда-то,
За такой небрежный вид,
Будь, хоть трижды именит,
Хоть полковник, хоть курсант,
Раз запачкан и помят.

А теперь другой манер -
Разгильдяйство – всем в пример.

Во сне, судья судил меня за пьянство,
Назвал скотиной, кулаком в стол бил…
Стучать и обзываться ж – хулиганство?!
Но вот судью никто не осудил.

Проснулся я, стряхнул остатки дива,
И думал всё: ну как несправедливо,
Меня, в моём же сне и осуждать,
Судья, во сне то, выглядел героем,
А я таким несчастненьким изгоем,
Что стыдно сон кому-то рассказать.

И тут уж не во сне решил, не скрою,
Я разобраться с этим вот судьёю,
Хотел ему я просто объяснить,
Чтоб в снах чужих он вёл себя скромнее…
Вот и пришлось слегка его побить,
Чтоб подоходчивей, словами не умею.

За что ж теперь вы судите меня?!
За что ж в тюрьму на месяц и три дня?!
Эх, не послушал зря свою старуху!
Твердила ж мне: рассказанный сон – в руку!

Мельчайших водорослей тина -
Частицей в слове "бригантина".

Тяжёлых мыслей вереницей,
Точно такою же частицей,
В кровавом слове "гильотина".

Как бы вокруг ни вились страсти,
О целом не суди по части.

В шестнадцать – мудрым я себя считал.
А в восемнадцать думал: вот и зрелость.
Но к тридцати весь пыл свой растерял,
Безлично наблюдая жизни серость.

Я в сорок стал романтиком опять,
И в пятьдесят влюбился в жизнь по новой…
Вчера мне было восемьдесят пять,
Пора вновь становиться Казановой :)

Утром муж принёс улов:
Карпики речные,
И сказал: «А сделай плов,
Нам на выходные.
Был сегодня классный клёв…»
Раз сказал супруг,
Рыбу положу в котёл,
Нареку – курдюк.

По утру было 25,
И так приятно погулять.
Я по делам пошла пешком,
И вновь попала в 30 днём.

Эх, какой же золотой
Подарили мне значок!
Я бежал бегом домой.
Зацепился за сучок,
Поскользнулся и упал.
Где ж значок? Глядь, в луже,
Цвета серого овал,
С трещинкой, к тому же.

Я выстругал для дачи стол,
И мне была нужна морилка,
С десяток сайтов сам прочёл,
Ещё с полсотни "Говорилка".
Какую выбрать?! Что решить?!

«Умеешь ты людей смешить! -
Жена на жалобы сказала. -
Все магазины обошла,
И всё-таки её нашла,
Последняя бутыль стояла».

Ох люблю пиры, пирушки,
Просто пиромания. :)
Но встречаю у подружки
Недопонимания.
Я продумал все сюжеты,
Но она, коварная,
Тоже хочет на банкеты…
Вот ведь дама странная…

Видно в голову дал хмель -
Мысли стали зыбки -
Я продал вчера шинель
И купил жене Шанель
На блошином рынке.
У жены в глазах апрель
И не важно, что Шанель
Пахнет хуже, чем шинель,
Мадечинских марок…
Главное – подарок!