Любовь Тильман - Отголоски

Преодолев печали и тревогу,
Ещё не зная, где проляжет путь,
Отважно странник вышел на дорогу,
Чтоб жизнь в другое русло повернуть.
Кто знает, стало хуже или лучше?!
По двум дорогом сразу, не пройти…
Он предпочёл, тоске тягучей, случай.
Дай Бог ему счастливого пути!

Этот луг, как сон чудесный…
Светел океан небесный,
Тёплый солнца луч,
Сквозь него, летят дождинки,
С радугами в серединке,
Из высоких туч.
Пчёлки, бабочки летают,
И стрекозы отдыхают
На верхушках трав.
Быстрых ящерок мельканья,
Посвисты и щебетанья,
Полнотой октав.
–
Средь стрекоз и мотыльков,
Словно сбросив груз оков,
Возвратясь домой,
Наслаждаясь щебетаньем,
Лёгких крыльев трепетаньем,
Отдохнуть Душой.

Мозгам не нравится дурная голова.
Они плывут, текут, срывая крышу,
И вижу образы, и странные слова,
На непонятном уровне, я слышу.
И, в снах, саму себя не нахожу,
Ни образа, ни имени, ни дома,
Сама не понимаю, где брожу,
Вдруг попадая в мир мне незнакомый.
Я никогда не знаю, где очнусь,
Средь города… на лезвии отрога…

И оттого в строку стекает грусть,
Ритмичной недосказанностью слога…

Покосился, почти что упал, под окном ствол берёзы,
Хотя зелень листвы ещё дышит прошедшей весной…
Мне остался глоточек от выданной жизненной дозы,
Кто разделит последнюю, горькую, каплю со мной?!

Самолёты и рельсы… века и всего лишь столетие…
Ничего не изменишь… застряла в снегах колея…
Это старое дерево, лишь память оставит в наследие…
Ненадолго, на пару мгновений… как, впрочем, и я…

Пробую строчки на вкус и на цвет,
Мысли вращаются, вроде планет,
Та же иллюзия, те же орбиты,
Словно плющами словами обвиты.

Вроде всё то же, но и другое.
Жёлтое множит и золотое,
В золоте белым и красным сверкает…
Жизнь, словно красками, перетекает.

Всё относительно, всё постоянно,
Словно приливами вод океана,
Новые циклы высвобожденья…
И приближенья, как отдаленья…

След на песках оставляет отлив,
Ракушки слов до конца оголив.

Не для салата, не для чая,
Ращу я мяту под окном.
Вдыхаю запахи, скучая
За всем, что называла дом.
В раздолье заливного луга,
Был ею воздух опьянён.
Бродили там, в часы досуга…
В Душе смешение времён…
Гноятся старые занозки,
Незримой боли и тоски,
Дней отмелькавших отголоски,
Так далеки… и так близки.

Спасибо, Рыцарь милый,
Товарищ славный мой!
Ты придаёшь мне силы
Безрадостной порой…
Нет лучшего союза!
Душа стремит в полёт!
С тобою моя Муза
Танцует и поёт…

Сердце открытое миру, ты бьёшься любви в унисон.
В каплях росы, для тебя, изумрудов созвездья сверкают.
Жизнь, как прекрасная песня, волшебный таинственный сон,
Жаль, только сны все её, словно быстрый песок, истекают.

Судьба порой ведёт нас странно,
Не просчитать её путей.
Реален – мир бегущих дней,
А остальное всё туманно.

И никогда не угадать,
Что лучше было бы избрать.

Мы связаны со всеми, с кем общались,
На жизни от всего следы остались,
Не важно, замечаем их, иль нет,
Из них судьба сплетает свой сюжет.

Так ветер, камни скал, незримо рушит.
Ты лучше не бери греха на Душу.
Да, к сожалению, никто не свят,
Так не суди то, что вокруг творят.

Осень. Прощанье. Кончилось лето.
Краски тумана в лентах рассвета.
Литья – как звёзды. Мокрый асфальт
Выстелен, словно мозаикой смальт.

Тучи роятся, как серые пчёлы.
В утреннем инее гаснут виолы…
Всё увядания боли полно…
В зимние сны отворяя окно.

Осень красками пылает,
Обмакнув рассвет в туман,
И плодами зазывает
В пестролистный балаган.

Всё так сказочно красиво,
Так загадочно манит,
Словно женщины игривой
Алость матовых ланит.

Отчего же сердцу грустно?!
Полон яства натюрморт…
Так, смешливо и искусно,
Маскирует жизнь исход.

Снова зимние хамсины.
Дозревают апельсины.
Туч махровые гардины.
Ливни с гор бурлят в низины…

Почва воду поглощает,
Жизни двери отворяет.
Всё растёт и расцветает,
Мир цветами наполняет.

Снова зимние хамсины.
Опадают апельсины.
Сухо. Трескает земля.
Жёлто-серые поля.

Дни заполняют дел сюжеты.
Сквозь душных комнат забытьё,
Сквозят закаты и рассветы,
Стирая старое быльё.

За горизонтом дел, событий,
Почти не видно прежних дней,
Ни горькой боли, ни несбытий,
Судьбы изломанной моей.

Жизнь смешна, в ней столько нелепых затей,
И один сюжет, среди многих идей,
И Планета одна, чтобы всё объять,
И друг друга всегда возможно понять.

Понимает и мышь птицу неясыть…
Только ей, как ни странно, хочется жить.

Непонятное насекомое село на край стола,
Почёсывая и чистя сегменты брюшка, ногами…
И мысль споткнулась, прервалась… и после уже поплыла
Совсем другими эмоциями, путями, … словами…

Странное насекомое, напротив меня на столе,
Печалям моим и тоске невольно бросило вызов,
И словно переключило у меня голове реле…
Так отвлекают ребёнка от его детских капризов…

Я не люблю тебя, когда
Глаза, как стылая вода,
И грубых слов бессвязный ряд,
Абы поранить, невпопад.

Я не люблю, когда ты льстив,
Когда чрезмерно суетлив,
Во всём пытаясь угодить,
Чтоб грубость прошлую прикрыть.

Я не люблю, когда, в ночи,
В замке ворочаешь ключи,
И с удочкой и рюкзаком,
Идёшь заправским рыбаком,
И возвращаешься потом
Не голоден и с запашком.

С тобою жизнь свою делю…
За что же я тебя люблю?!
Так просто боль ложить мазками,
Любовь не объяснить словами.

У Кармеля, на Нахалат Биньямин,
Два раза в неделю, не видно витрин,
Лишь временных лавок сверкающий строй,
Проход, словно речкой, заполнен толпой.

Изделий ремесленных манят причуды,
Развалы часов деревянных, посуды,
Шкатулки, подсвечники и сувениры…
И, тут же, художники и ювелиры,
Сидят-мастерят, и стекло выдувают…
Своим мастерством всех вокруг восхищают.