Коллектив авторов - Ивритская классика прошлого века

Я – один в небесах.
Множат волны мой лик один.
Посмотри же в мои глаза,
образ мой из глубин.

Я – как истина в небесах,
я, ручей, искажен тобой.
Посмотри же в мои глаза,
образ мой, отраженный судьбой.

Я безмолвен и одинок —
и болтлив я в воде потому.
Если в небе я – Бог,
то в ручье я – молитва Ему.

В корзине звезд – до краев,
запах лугов и ручьев,
где-то в росе, на дне
сердце стучит мое.

Ближе твой шаг звучит,
дождь трепещет, лучист.
Где-то в росе, на дне
сердце мое стучит.

Прекрасна дальняя звезда —
как колокольчик на небесной шее.
Прекрасна дальняя звезда —
в ночи, печалью переполненной моею.

Саду в короне роз, и вишне,
что в саду расцветает,
радоваться велел Всевышний,
поскольку они не знают.

Ну, а что же делать, ей-Богу,
тем, кто болен от знанья,
тем, кто скрыть уже не могут
в сердце – мира сиянье?

Тем, кто вынужден ведать и знать,
и вести познанию счет,
и ощущать, что в лесах опять
для них собирают мед?

Роза вновь для меня разцветает,
благоухает сад.
Сердце радостное прорастает
прямо у входа в ад.

Может, здесь, у крыльца – покой,
подведена черта.
Кружится звездный рой
сердца ударам в такт.

Ветви сухие звенят —
благословенная тишь —
будто бы ждали меня
на протяженье пути.

Я искала тебя вдали,
на другом дороги конце,
но, вернувшись с края земли,
я стою на твоем крыльце.

Поддельное золото ясно,
напоследок сияет простор.
Стеклянная синь опоясала
вершины дальние гор.

Еще несколько дней продлится это:
замрут дерева поутру,
как старинные инструменты
в красоте своих струн.

Бледное утро, камня касаясь,
вдруг озноб ощутит,
и с холодных небес, прощаясь,
перелетная птица нам прокричит.

Быть может, в черных небесах сейчас
вдруг пронесется птица заревая?
Ведь я уже видала как-то раз,
как крылья белые тьму ночи разрывают.

Но чуда все же не произошло,
хотя его мы ощущали полыханье —
как запах, что из сада принесло,
и как твое горячее дыханье.

Но чуда все же не произошло.

Как белый луч, что, проходя в кристалле,
стал хороводом из цветов, забыв усталость,
так память преломляет взгляд твой дальний.
Ты слышал? Этой ночью я смеялась.

Мои кудри в ночи серебрятся при яркой луне.
За окном я вижу в ветвях уснувших птенцов.
Я окно распахнула, чтоб крикнуть: «Голубка, ко мне!» —
только ночь зачем-то прислала мне мудрых сов.

Время течет, и его не поймаешь,
мой дебет и кредит учтен в его сметах.
Каждый день создает меня – и ломает,
и подводит итог и жизни, и смерти.

Ты скажешь: ночь идет за ночью, день за днем.
Года проходят – в сердце ты отметишь.
Увидишь молнии и тучи за окном,
и только нового под солнцем не заметишь.

Но вот придут преклонные года,
ты станешь днями дорожить на их исходе.
И скажешь: этот день уходит навсегда.
И скажешь: утром новый день приходит.

День этот моря голубей,
день этот моря голубей,
и нет спасенья, нет Мессии.

И вот звезда летит с небес
и исчезает в сини бездн,
спускаясь из небесной сини.

Мы расставались, сердце разрывая.
Туман меж нами все густел и рос.
А эта влага – влага дождевая,
и, уж конечно же, не влага слез.

Что делать, если в наши дни всерьез
никто уж на любовью не заплачет,
и в день Суда, и в ночь любви мы прячем
за равнодушьем – горечь наших слез.

Мы расставались. И поток понес
меня вперед по улице шумящей.
Туман висел вуалью. И вопрос
стучался в грудь: откуда же щемящий
и радостный покой? Наверное, от слез…

Завтра сад расцветет в небосводе моем,
будет вечер, еще незнакомый земле,
и поставишь ты клетку свою с соловьем
на окне, в переполненной звездами мгле.

Мы послушаем песнь и отпустим его,
он взлетит, – и уже не вернется тоска,
будет только великой любви торжество,
будет вечер, невиданный прежде в веках.

Звезды свои погасили лучи,
все почернело вдруг.
Ни одного огонька в ночи,
темен север и юг.

Утро придет, как верный вдовец,
с серым мешком на плечах.
Югу и северу не розоветь —
ни одного луча.

Пусть загорится белый огонь
в черном сердце моем,
так, чтобы вспыхнул вдруг от него
сразу весь окаем!

Что нас ждет?

Остановятся вдруг небеса.
Наше утро ушло далеко —
без часов нам о том не узнать.

Что за зерна с собою приносит весна,
и какой над могилой цветок расцветет?
Я хочу, чтоб фиалка – как те, что рвала я в лесах.

Что нас ждет?

Что будет в конце?

Два отрока песню поют при луне,
и два огонька загорелись в окне,
и два корабля выйти в путь должны,
две руки в ладонях твоих холодны.

Что будет в конце?

Я стою в самом сердце пустыни.
Не осталось со мной ни одной звезды.
Мне не скажет ни слова ветер отныне,
и песок заметет мои следы.

Те, кто ко мне являются во сне —
они меня почти не замечают.
Присядут на крыльцо, не обратясь ко мне,
и сразу же уходят, не прощаясь.

Мы с ними повстречаемся потом,
когда умрем.

И тех, кто приходил ко мне во сне,
по знаку я узнаю в тишине.

Пусть всем известно: суши нет в помине.
Пусть всем понятно: звездам не сиять.
Корабль мой тонет в серых дней пустыне,
своих посланцев Бог забыл опять.