Сергей Соловьев - Собрание Стихотворений

Сестры протяжно поют,
Платья убоги и грубы.
Взглянешь кругом: лишь встают
Келий дубовые срубы.

Пахнет, синеет весна.
Голос кукушечий слышен.
Иль я лицом не красна?
Стан мой — не строен, не пышен?

В горы пойду погулять
(Вся истомилась я за год),
Песни попеть, посбирать
Диких цветочков и ягод».

С криком над тихой рекой
Носится вольная птица.
Сходит по горке крутой,
В белом платочке, белица.

Полны глаза ее слез…
Белые речки извивы,
Тонкие прутья берез,
Дымно-прозрачные ивы.

С горки неслышно скользя,
Тихо минует тропинку,
К алым губам поднеся
Хилую травку — былинку.

Плачет она, и платок
Сжала дрожащая ручка.
Камень летит из-под ног…
На небе — серая тучка.

Мой фонарь затеплен. Где ты?
В небе — таянье светил.
Сладким именем Джульеты
Я бужу покой могил.

Путь мой верен. Вот ограда.
Места нет мольбам, слезам.
Ты со мною, стклянка яда —
Исцеляющий бальзам.

Поцелуям, ласкам, вздохам
Говорю «прости». С тобой
Лягу я под черным мохом
Зарастающей плитой.

Вижу лик — снегов бескровней.
В волосах увял венок.
Перед образом, в часовне,
Рдеет красный огонек.

Жизни тягостные цепи
Что мешает мне совлечь?
Никого — в фамильном склепе,
У бедра — мой верный меч.

Помню вечер первой встречи;
Ряд высоких, длинных зал,
Зеркала, портреты, свечи —
Беззаботный, шумный бал.

Помню бешеные пляски,
Музыку с высоких хор.
Из-под черной полумаски
Незнакомый, нежный взор.

Шпаги, пестрые камзолы,
Прелесть игр на все лады.
Шум разгульный, шум веселый.
В вазах — красные плоды.

«На рассвете, на рассвете
Дверь балкона отвори!»
Над садами Калулетти
Первый робкий луч зари.

>>

Жду: вот раскроются двери балкона;
Светится милой окно в вышине.
Там, далеко, за садами, Верона
Спит в голубой тишине.

О, дорогая, прости. Слышу: в поле
Жавронок трелью о дне возвестил.
Нет, не могу оставаться я доле;
Тает сиянье светил.

— О, погоди: нет, не жавронок это:
Мирно полнощный поет соловей.
Сонно в полях. Далеко до рассвета.
Страх свой напрасный развей.

Ты ль это, ты ль на холодном граните?
Ты ль, чьи уста были так горячи!
Плавно на кудрей златистые нити
Льются лампады лучи.

Вот он, в холодном, стеклянном сосуде
Мутный, страданья кончающий яд.
Грудью к твоей припадаю я груди,
Холодом смерти объят.

Малый и старый
Сошлися у липки.
Кружатся пары
Под пение скрипки

Старые, трубки куря,
Пиво баварское пили.
Там зажигала заря
Церкви готической шпили.

Девушке нравится парень один:
Щечки зардели, и смотрит в передник.
Парень — соседнего фермера сын,
С виду хорош и богатый наследник.

Нравится Генриху пухлая Минна,
Только ее выбирает для пляски.
Робко прильнула к нему, и невинно
Смотрят на юношу синие глазки.

Слышится смех, болтовня, комплименты…
Блещет помада на черных усах.
Желтые, алые, синие ленты
Прыгают в русых и черных косах.

Что за красавицы! сочные губки,
Щечки — что розы и вздернутый нос!
Старые курят задумчиво трубки,
Пьют, обсуждая серьезный вопрос.

Парни танцуют умело и браво;
Кружатся, вертятся — целый их полк.
Девушки носятся влево и вправо,
Только шуршит, развевается шелк.

Малый и старый
Сошлися у липки.
Кружатся пары
Под пение скрипки.

Старая картина
В тонах потухших
Сюжет нарисован классический:
Под листвой,
Не живой,
Как бы металлической,
Темно-зеленых древес,
В душевной борьбе роковой,
На мраморной, гладкой скамейке сидит Геркулес.
В женственной прелести всей,
У ног его — Афродита.
В золоте пояс ее, в жемчугах, изумруде.
Вуалью прозрачных кисей
Нежное тело повито.
Чашами круглыми высятся полные груди.

Тело богини, цветка полевого стройнее и гибче ты,
Над красками дивными немощны долгие лета.
Желтые кудри богини — всё так же рассыпчаты,
Белы, как встарь, жемчуговые зерна браслета.
Жизнию дышат потусклые краски холста.
Правда, прошло по нем время, кой-где отверстьем пятная…
Но красота
Юной богини для смертного зрима.
В волосах роскошных — цветная Диадима.
Полураскрыты уста.

Сладкое шепчет герою могучему слово.
На ногу мощную юноши нежно ступила нога.
Слезою перловой
Под розовым ухом сияет серьга.
Глаза — изумрудно-янтарные,
Речей убийствен мед.
Лепечет ласки коварные…
А сзади сверкают дворцы лучезарные
И пенный журчит бодомет.
Из белого мрамора лестница
Ведет в роскошный покой.
Гибкою рукой,
Белеющей резко на коже героя, коричневой, смуглой,
Прелестница
Розан дает ему круглый.

Она — порока эмблема.
Против женщины первой,
С горгоной на стали шлема,
Стоит сурово Минерва.
Черты лица ее — строги,
И дышат мудростью взоры.
В даль Геркулеса она призывает и кажет властительным пальцем
Кремнистые, скудные горы.
Бесплодные всходят отроги,
Без травки, без рощи,
Одною украшены пальмой тощей.
Туда
Велит Геркулесу идти неустанным скитальцем.
Путем лишений, труда
Герою следовать надо:
Всходить на обрывистый склон.
Там, на вершине, из мраморно-белых колонн
Гордо стоит колоннада.

Раздумия полн Геркулес.
Напряжение видно в чертах величавых.
Блестит запутанный лес
Волос, умащенных, курчавых.
Хочет решение он оттянуть проволочкой,
Минуты выбора тяжки.
Плащ с золотой оторочкой,
Конец багряной хламиды,
Накрыл железные ляжки,
Упав с коленей Киприды.
Тело громадное вздули упругие мускулы.
Как бесконечно ласкаете взоры вы,
Краски картины потусклые
Бледным и сумрачным тоном.
О, лепестки этой розы фарфоровой
С полураскрытым бутоном.

В небо синее глядит
Темный конус кипариса.
Старый жертвенник стоит
Бога Диониса.

Замкнут сад стеной сырой.
Влажный сумрак и прохлада.
Только там и здесь порой
Промелькнет дриада.

Где лесные божества
Потешались на свирелях,
Всё умолкло, и трава
Прорастает в щелях.