Сергей Соловьев - Собрание Стихотворений

И для меня слились в священную прощальность
И ты, и облетавший лес,
И переливы струй, и голубая дальность
Безоблачных небес.

Сохнут дорожные рытвины,
Кротким лучом осиянны,
Выси — лазурно-молитвенны;
Травы лугов — безуханны,

Осень бесстрастною ласкою
Сердце ласкает влюбленно.
Над опустелой терраскою —
Шелест златистого клена.

Чем эта ясность безбурная,
Чем этот вечер заслужен?
Небо — такое лазурное,
Облак — так нежно жемчужен.

Радость лазурной невинности
В душу вливается свыше
В этой священной пустынности,
В блеске осенних-затиший.

Вижу у пруда заглохшего
В золоте рдяную кисть я:
С дерева, грустно засохшего,
На воду сыпятся листья.

Небо — омытей, увлаженней.
Лес не шелохнет верхушки.
Дров серебристые сажени
Сложены вдоль по опушке.

Греются — бедные — спилены —
В ласке святых поднебесий.
Троп озлащенных извилины
В мертвом теряются лесе.

Лейся же, ласка целящая!
Мир безболезненно вянет.
Осень, забвенье сулящая,
Осень меня не обманет.

По тебе не рыщут флаги,
Ты не носишь корабли.
Ты лелеешь в синей влаге
Юных нимф моей земли.

Волны резвы, волны быстры,
И сверкуч студеный вал.
Золотое имя Истры
Кто тебе, родная, дал!

Словно радуясь свободе
От разрушенного льда,
В дни весенних половодий
Как гремит твоя вода!

И, взревев, как зверь огромный,
Мирно катишься потом
Там, где Павловск многохолмный
Блещет пламенным крестом.

Огороды огибая,
Холмы кругом сплетя,
Золотая, голубая,
Ты смеешься как дитя.

То струишься гордо, плавно,
То взволнуешься, и вновь —
Своевольна, своенравна,
Словно девичья любовь!

Ты трепещешь, мечешь искры,
Завиваешься кольцом;
И глядится в лоно Истры
Нимфа с розовым лицом.

Отливаешься червонцем,
И в кристалле синих струй
Ослепителен под солнцем
Блеск серебряных чешуй.

Но, от буйств уставши диких,
Ты в зерцале отдала
И обителей великих
Золотые купола.

Истра! Богом ты хранима.
Знак тебе священный дан:
Возле рощ Иерусалима
Ты зовешься Иордан.

1

Ты, Брюсов, не был бы унижен
Среди поэзии царей,
И к ямбу Пушкина приближен
Твой новоявленный хорей.

Я женской, медленной цезуре
Послушным был рабом, и вот
Твоих созвучий ярой бури
Меня схватил водоворот.

То вещим магом, то ученым,
Ты встал: безжалостно греметь.
В твоем стихе озолоченном
Звенит Виргилиева медь.

Твой стих, что конь, в кипящей злобе
Уздою сдержанный едва,
И как удары мелкой дроби —
Твои короткие слова.

Чредой подъемов и падений
Твой стих бежит, как вал в реке.
Ты замыкаешь вихрь видений
В одной стремительной строке.

Ты тлеющего манускрипта
Разжечь угасший дух сумел.
Поешь ты о богах Египта,
Как будто их когда-то зрел.

Равно ко всем явленьям чуток,
Передаешь в напевах ты
И ласки грешных проституток,
И чистых мучениц мечты.

Всегда иной, всегда притворный,
Ты созерцаешь снег вершин,
Вдыхая чистый воздух горный,
Сам — в тине илистых низин.

2

Ты, Валерий, Пушкина лиру поднял.
Долго в прахе звонкая лира тлела.
В пальцах ловких вновь рассыпает лира
Сладкие звуки.

Дал ты метко в речи созвучной образ
В шлеме медном воина Рима. Равен
Стиль искусный медному звону речи
Римских поэтов.

Ты Эллады нежные понял песни.
Ты рисуешь девы стыдливой ласки.
Песни льются Аттики синим небом,
Медом Гимета.

Властно, крепко стих с меднозвонной рифмой
Ты чеканишь; образы — ярки; краски —
Сочны, свежи; цельною жизнью строфы
Полные дышат.

Вечно, вечно памятны будут, Брюсов,
Всем поэтам сон Ариадны нежной,
В мире мертвых стоны Орфея; вечны
Вопли Медеи!

3. В ОТВЕТ НА «ОЗИМЯ»

Прах, вспоенный влагой снега, Режет гения соха.
Звука Пушкинского нега!
Пушкин — альфа, ты — омега
В книге русского стиха.

4. В ОТВЕТ НА «СТЕФАНОС»

Нет, наших песен не иссякла
Когда-то мощная струя:
В тебе поэзии Геракла
Встречают русские края.

Эллада, вновь из праха вырой
Кумиров мертвых телеса;
Воскрес Орфей с волшебной лирой,
Чтоб двигать камни и леса.

Но жребий царственный поэта
Язвящим тернием остер:
Тебя зовет вторая Эта
И очистительный костер.

Свиваясь, сохнут листья лавра
В пожаре яростных страстей,
И ядовитый плащ кентавра
Сжигает тело до костей.

Но — полубог — ты прянул в небо,
И нектар, сладкий и густой,
Тебе улыбчивая Геба
Подносит в чаше золотой.

Нет, недаром мы с тобой
Время долгое без сна
Зимней ночью голубой
Проводили у окна.

Помню, помню странно вдруг
Измененные черты,
Как, заслышав голос вьюг,
Притаился ты.

Свет лампады из угла
Таял на лице.
За окном луна взошла
В трепетном кольце.

Этой ночью голубой
Будем вместе ждать зарю.
Этот лозунг за тобой
Вещим сердцем повторю.

Тебе привет мой с бедных, болотных мхов,
Где топи вяжет первый осенний лед,
Я шлю на дальнюю чужбину —
Родины ласку и ласку друга.

Пустеют, глохнут рощ золотых дворцы,
Ароматичен мертвый, истлевший лист.
Сверкает сталью пруд студеный —
Рыб омертвелых глухая урна.

Услышь мой голос в пышном раю искусств,
Патрокл мой кроткий, мой дорогой Орест,
С времен беспомощного детства
Брат мне по сердцу и брат по лире.

Давно уж муза черных твоих кудрей
Венчала россыпь гроздьями чермных роз,
Когда некрепкими перстами
До золотых я коснулся вервий.