Федор Сологуб - Том 1. Книги стихов

Приучив себя к мечтаньям,
Неживым очарованьям
Душу слабую отдав,
Жизнью занят я минутно,
Равнодушно и попутно,
Как вдыхают запах трав,
Шелестящих под ногами
В полуночной тишине,
Отвечающей луне
Утомительными снами
И тревожными мечтами.

Дорогой скучно-длинною,
Безрадостно-пустынною,
Она меня вела,
Печалями изранила,
И разум отуманила,
И волю отняла.

Послушен ей, медлительной,
На путь мой утомительный
Не жалуясь, молчу.
Найти дороги торные,
Весёлые, просторные,
И сам я не хочу.

Глаза мои дремотные
В виденья мимолётные
Безумно влюблены.
Несут мои мечтания
Святые предвещания
Великой тишины.

Изнурённый, утомлённый
Жаждой счастья и привета,
От лампады незажжённой
Жди таинственного света.
Не ропщи, не уклоняйся
От дороги, людям странной,
Но смиренно отдавайся
Чарам тайны несказанной,
За невидимой защитой,
С неожиданной отрадой,
Пред иконою сокрытой
С незажжённою лампадой.

В тишине бездыханной ночной
Ты стоишь у меня за спиной,
Я не слышу движений твоих,
Как могила, ты тёмен и тих.
Оглянуться не смею назад,
И на мне твой томительный взгляд,
И, как ночь раскрывает цветы,
Что цветут для одной темноты, –
Так и ты раскрываешь во мне
Всё, что чутко живёт в тишине, –
И вошёл я в обитель твою,
И в кругу чародейном стою.

Не понять мне, откуда, зачем
И чего он томительно ждет.
Предо мною он грустен и нем,
  И всю ночь напролёт
Он вокруг меня чем-то чертит
На полу чародейный узор,
И куреньем каким-то дымит,
  И туманит мой взор.
Опускаю глаза перед ним,
Отдаюсь чародейству и сну, –
И тогда различаю сквозь дым
  Голубую страну.
Он приникнет ко мне и ведёт,
И улыбка на мёртвых губах, –
И блуждаю всю ночь напролёт
  На пустынных путях.
Рассказать не могу никому,
Что увижу, услышу я там, –
Может быть, я и сам не пойму,
  Не припомню и сам.
Оттого так мучительны мне
Разговоры, и люди, и труд,
Что меня в голубой тишине
  Волхвования ждут.

Я иду путём опасным
Над немой и тёмной бездной
С ожиданием напрасным
И с мечтою бесполезной.

К небесам не подымаю
Обольщённых бездной взоров, –
Я давно не понимаю
Правды царственных укоров.

Нe кляну я обольщенья,
Я туда смотрю, где мглою
Покрывается паденье
Камней, сброшенных ногою…

Ты от жизни оторвался
И с мечтою сочетался, –
Не бери земной подруги,
Не стремись к минутным целям:
Не заснут седые вьюги,
Не прильнут к дремотным елям, –
Их жестокие боренья
Далеки от утомленья.

Не нашел я дороги,
И в дремучем лесу
Все былые тревоги
Осторожно несу.

Все мечты успокоя,
Беспечален и нем,
Я заснувшего зоя
Не тревожу ничем.

Избавление чую,
Но путей не ищу, –
Ни о чём не тоскую,
Ни на что не ропщу.

Не хочет судьба мне дарить
Любовных тревог и волнений;
Она не даёт мне испить
Из кубка живых наслаждений.

И грёзу я плотью облёк,
И дал ей любовные речи,
Надел ей на кудри венок,
Прозрачное платье на плечи,

И в сумраке летних ночей
На зов мой она появлялась
И, сбросив одежду с плечей,
Ласкаясь, ко мне прижималась.

Когда же разрежут восток
Лучи восходящего солнца,
И, встретив их яркий поток,
Зардеются стёкла оконца,

Она становилась бледна,
Печально меня целовала,
И в узком просвете окна
В сияньи небес исчезала.

Солнце скупо и лениво,
Стены тускло-холодны.
Пролетают торопливо
  Дни весны, как сны.

Гулки улицы столицы,
Мне чужда их суета.
Мимолётнее зарницы
  Красота-мечта, –

И, вдыхая запах пыли,
Я, без думы и без грёз,
Смутно помню: где-то были
  Слёзы вешних гроз.

Расцветайте, расцветающие,
Увядайте, увядающие,
Догорай, объятое огнём, –
Мы спокойны, не желающие,
Лучших дней не ожидающие,
Жизнь и смерть равно встречающие
С отуманенным лицом.

Тепло мне потому, что мой уютный дом
Устроил ты своим терпеньем и трудом:
Дрожа от стужи, вёз ты мне из леса хворост,
Ты зёрна для меня бросал вдоль тощих борозд,
А сам ты бедствовал, покорствуя судьбе.
Тепло мне потому, что холодно тебе.

Матерь Божья в двери кузни
Постучалась вечерком:
«Дай, кузнец, приют мне на ночь:
Спит мой сын, далёк мой дом».

Отворил кузнец ей двери…
Матерь Божия сидит,
Кормит сына и на пламя
Горна мрачного глядит.

Реют искры, ходит молот.
Дышит мастер тяжело.
Часто дланью загрубелой
Отирает он чело.

Рядом девочка-подросток
Приютилась у огня,
Грустно бледную головку
На безрукий стан склоня.

Говорит кузнец: «Вот дочка
Родилась калекой. Что ж,
Мать в могиле, дочь со мною, –
Хоть и горько, да куёшь».

«Разве так трудна работа?» –
«Не трудна, да тяжела.
Невелик мой ков для блага,
Много сковано для зла.

Вот теперь сковать я должен
Три гвоздя, – один готов.
Из-под них, – я сердцем чую, –
Заструится чья-то кровь.

Я предвижу крест позорный,
Пригвозжён на нём Один, –
Кто-то шепчет мне, что это,
О Страдалица, твой Сын!»

С криком ужаса Младенца
Уронила Божья Мать.
Быстро девочка вскочила,
Чтоб Малютку поддержать, –

И свершилось чудо! Прежде,
Чем пришло на память ей,
Что порыв её напрасен, –
От склонившихся плечей

Отросли внезапно руки,
И на них упал Христос.
«Ах, кузнец, теперь ты счастлив,
Мне же – столько горьких слёз!»

Царевной мудрой Ариадной
Царевич доблестный Тезей
Спасён от смерти безотрадной
Среди запутанных путей:
К его одежде привязала
Она спасительную нить, –
Перед героем смерть стояла,
Но не могла его пленить,
И, победитель Минотавра,
Свивая нить, умел найти
Тезей к венцу из роз и лавра
Прямые, верные пути.