Велимир Хлебников - Том 2. Стихотворения 1917-1922

Воет судьба улюлю!
Это слез милосердия дождь.
Это сто непреклонных Малют,
А за ними возвышенный вождь.
Пали оленем высочества,
Выросли красные дочиста,
Множеством усиков вылезли.
Собаки вчерашнего выли зло,
Черные псы пробегали дорогой.
Носится взы, ветер тревоги.
Тело «вчера» кушали раки.
Это сразились «вперед» и «назад».
А песни летели железо лизать.
И стяг руки усталой выпал зла
И первая гадюка выползла
На позолоченный пригорок.

Мощные, свежие донага!
Прочь из столетия онаго!
Куда, точно зуб Плеве взрывом Созонова
Или Каляева, не знаю, не помню,
Вонзилось занозой все человечество.
В черные доски зеркального хлева,
Точно желтым зубом Плеве,
Щепкою белой нечисти
Въелося в дерево времени все человечество.
Выстрелом порван чугунным
Воин верный знати,
Он на прощание плюнул
В лица живым
Зубом своим.
Захохотал! Нате!
Пора, уж пора!
Прочь от былого!
Приходит пора
Солнцелова!
Идемте, идемте в веков камнеломню!
Срывать незабудки грядущих столетий.
Мы небопёки – зачем же половы?
Не надо гнилого, не надо соломы.
Желтые прочь старые зубы.
Мы ведь пшеницы грядущего сеятели.
Мы голубые проводим окопы.
(Но бьют, точно плети,
Зубы умершего деятеля.)
Эй! Настежь сердец камнеломни!
Мы времякопы, время – наша удаль!
А не холопы сгнивших веков,
А не носители затхлых оков.
Мы нищи и кротки, вдохновений Продуголь,
На рынках торгуем незабудками
И сумасшедших напевов нашими дудками,
И по всем векам, под всеми курганами,
Бродим слепыми цыганами,
Палкой стучать, слепые глаза подымая
К гневному небу Мамая!

Огневицы окон
Дворца для толп.
Серый пол,
Четыре точки.
Труба самоголоса,
Столы речилища,
За круглым решетом железа
Песнекрики, тенекрылья у плеч,
Алошар игрополя,
Снегополя пляски теней,
Тенебуда у входа,
Руку для теней
Протянувшая к тенеполю.
Книгощетки снегополя,
Железный самоголос
Кует речеложи отмеренную ярость.
Око путестана
Высоким снегополем
Светит вдали.

Чавкая сладости, слушали люди
Речи безумца.
Снежные белые груди,
Лысина думца.

И вечер темец,
И тополь земец,
И мореречи,
И ты далече!

Бьются синие которы
И зеленые ямуры.
Эй, на палубу, поморы,
Эй, на палубу, музуры,
Голубые удальцы!
Ветер баловень – а-ха-ха! –
Дал пощечину с размаха,
Судно село кукорачь,
Скинув парус, мчится вскачь.
Волны скачут лата-тах!
Волны скачут а-ца-ца!
Точно дочери отца.
За морцом летит морцо.
Море бешеное взыы!
Море, море, но-но-но!
Эти пади, эти кручи
И зеленая крутель.
Темный волн кумоворот,
В тучах облако и мра
Белым баловнем плывут.
Моря катится охава,
А на небе виснет зга.
Эта дзыга синей хляби,
Кубари веселых волн,
Море вертится юлой,
Море грезит и моргует
И могилами торгует.
Наше оханное судно
Полететь по морю будно.
Дико гонятся две влаги
Обе в пене и белаге,
И волною Кокова
Сбита, лебедя глава.
Море плачет, море вакает,
Черным молния варакает.
Что же, скоро стихнет вза
Наша дикая гроза?
Скоро выглянет ваража
И исчезнет ветер вражий?
Дырой диль сияет в небе,
Буря шутит и шиганит,
Небо тучи великанит.
Эй, на палубу, поморы,
Эй, на палубу, музуры,
Ветер славить, молодцы!
Ветра с морем нелады
Доведут нас до беды.
Судно бьется, судну ва-ва!
Ветер бьется в самый корог,
Остов бьется и трещит.
Будь он проклят, ветер-ворог,
От тебя молитва щит.
Ветер лапою ошкуя
Снова бросится, тоскуя,
Грозно вырастет волна,
Возрастая в гневе старом,
И опять волны ударом
Вся ладья потрясена.
Завтра море будет отеть,
Солнце небо позолотит.
Буря – киш, буря – кши!
Почернел суровый юг,
Занялась ночная темень.
Это нам пришел каюк,
Это нам приходит неман.
Судну ва-ва, море бяка,
Море сделало бо-бо.
Волны, синие борзые,
Скачут возле господина,
Заяц тучи на руке.
И волнисто-белой грудью
Грозят люду и безлюдью,
Полны злости, полны скуки.
В небе черном серый кукиш,
Небо тучам кажет шиш.
Эй ты, палуба лихая,
Что задумалась, молчишь?
Ветер лапою медвежей
Нас голубит, гладит, нежит.
Будет небо голубо,
А пока же нам бо-бо.
Буря носится волчком,
По-морскому бога хая.
А пока же, охохонюшки,
Ветру молимся тихонечко.

Восток, он встал с глазами Маяковского,
С когтями песен на боку.
А я опять торчу, как ось Минковского,
На сходе народов в Баку.
Гонец детей – их нет, но будут, –
Чтоб клюнуть молотом по чуду,
  Я есмь! Я был! Я буду!

Видите, персы, вот я иду
По Синвату к вам.
Мост ветров подо мной.
Я Гушедар-мах,
Я Гушедар-мах, пророк
Века сего и несу в руке
Фрашокёрети (мир будущего).
Ныне, если целуются девушка и юноша, –
Это Матия и Матиян, первые вставшие
Из каменных гробов прошлого.
Я Вогу Мано – благая мысль.
Я Аша Вагиста – лучшая справедливость.
Я Кшатра Вайрия – обетованное царство.
Клянемся волосами Гурриэт эль Айн,
Клянемся золотыми устами Заратустры –
Персия будет советской страной.
Так говорит пророк!

Ваши глаза – пустые больничные стены.
И пламя глаз огненных,
Как Востока народы в Баку.
Какая рана в нее вогнана? –
Мадонну на веревке тянут к кабаку.

Тейлоризация правительств,
И горца Habeas corpus,
За поясом в оправе,
Учитель равенства – кинжал.

Шахсейн-вахсейн! – и мусульмане
Ударом кулака поют
На книгах загорелых грудей,
И версты черных глаз,
И черный шелк кудрей младенца –
Как много ночей юга!
Железа стук цепей…

Цыгане звезд
Раскинули свой стан.
Где круглых башен стадо?
Они упали в Дагестан.
И принял горный Дагестан
Железно-белых башен табор.
А завтра чуть утро умчатся
Шатры их белых башен.

Россия, хворая, капли донские пила
Устало в бреду.
Холод цыганский…
А я зачем-то бреду
Канта учить
По-табасарански.
Мукденом и Калкою,
Точно больными глазами,
Алкаю, алкаю.
Смотрю и бреду
По горам горя,
Стукаю палкою.