Николай Зиновьев - Поэтический спецназ России

Вы их не поймаете в сети
Весёлого сна своего.
Как вам не хотелось бы, с этим
Поделать нельзя ничего.

***
Все эти дни, все эти годы
Душа поэта голосила:
«В плену у призрачной свободы
Вдруг станет призраком Россия?!»

Ночью

Не спи поэт. Глаза тараща,
Хоть водку пей, хоть песни пой.
А то враги придут и стащат
Остаток Родины с тобой.

Не сможешь стать ни иноверцем,
Ни завсегдатаем пиров…
Как в колотушку сторож, сердцем
Стучи, отпугивай воров.

***
A в глyбинкe мoeй
Heт ни гop, ни мopeй.
Toлькo выгoн с пpивязaннoй тёлкoй.
Да дpeвкo камыша,
Ha кoтopoм дyшa,
Maясь, мeчeтcя сизой мeтeлкoй.

Ho случaeтся вдpyг
Чyвствa светлые в кpyг,
Boпpeки всем нeвзгoдaм и бeдaм,
Собираются все,
Кaк свет солнца в poсe,
Как семья в стapину за oбeдoм…

***
Я бьюсь над смыслом бытия,
Но ты войдёшь с улыбкой влажной,
Возьмёшь халат свой за края -
И ничего уже не важно…

Кем эта власть тебе дана?
В судьбу на радость и на муку
Тебя швырнул мне сатана
Или Господь привёл за руку?

Ласточки

Живут без отчества, без имени,
Но по приказу не поют,
Не мечут бисер перед свиньями
И на чужбине гнёзд не вьют.

"Я не такой, как все" — твержу
Я то отчётливей, то глуше.
Я и пред Господом скажу:
"Я не такой, как все. Я — хуже".

***
Хоть не был я в Париже вашем,
Спокоен я, как баклажан.
А кто на хуторе был нашем
Из парижан?

Олигарх

Он идёт, за ним — телохранители;
В будущем, быть может, и конвой.
Но, а где ж его души спасители?
Нет за неименьем таковой…

На святой Руси

Вдоль шоссе идёт скелет,
Я иду ему навстречу.
По костям видать, что дед,
— Добрый вечер.
— Добрый вечер.

Я зубами цокочу,
Сердце чуть моё не встало.
Говорит дед: «Сдать хочу
Крест надгробный из металла.

В школу правнуку идти,
А на форму денег нету.
Вот решил я подмогти,
Как пройти мне к «Вторчермету?»

На вопрос и я вопрос:
«Ты ж скелет, душа где, тело?»
— А, браток, нас сам Христос
Воскресил на это дело.

Не один я ведь такой.
Дал Христос нам двое суток,
А потом, чтоб на покой,
По могилам, и без шуток.

Так подскажешь или нет?!»
Снова я покрылся потом:
«Да, конечно, «Вторчермет»
За ближайшим поворотом».

***
За рекой звонят к вечерне.
Ставят сетку мужики —
Шнур, натянутый теченьем,
Потопил все поплавки.

У насосной сыч хохочет,
Он нашёл себе приют
Над плотиной, старый плут.
Где-то женщины поют.
Умирать никто не хочет.

***
Говорят, бессмертья нету.
И души нет, говорят.
Жизнь — погибельный обряд.
Жизнь — прыжок с обрыва в Лету.

Проклят самый миг зачатья,
Как дорога в никуда…
Что молчите? Отвечайте!
Ведь неправда это, да?

***
Господь, я волк или овца?
Идти мне в стадо или в стаю?
Не знаю, Господи. Не знаю.
И не узнаю до конца…

УТРО ПОЭТА

Проснулся сегодня я с третьей попытки,
Хотя уже думал во сне:
«Всё. Шабаш».
Лежат аккуратно орудия пытки
На столике: лист и простой карандаш.

На росные травы вползают улитки,
И солнце надежды над миром встаёт…
Проснулся сегодня я с третьей попытки,
Проснувшийся с первой меня не поймёт.

***
Спасёт ли нас небесный витязь
Или взликует вороньё?
Наденьте чистое бельё
И, на колени встав, молитесь!

Сбежали крысы все из трюма
К заокеанским берегам.
А мы спокойно и угрюмо
Глядим в глаза своим врагам.

***
Дядя Миша пьёт по-чёрному,
Утопил он всё в вине,
И поэту утончённому
Он не нужен.
Нужен мне.

Жизнь его так исковеркала,
А ведь парень был на «ять».
На него гляжу, как в зеркало
На себя лет через пять…

Дядя Миша пьёт по-чёрному,
Потому что жизнь черна,
А поэту утончённому
Светлой кажется она.
Прав поэт иль дядя Миша —
Это знают только свыше.

***
Целуют родители нас.
В неловкости мы каменеем.
И с детства, который уж раз,
добром отвечать не умеем.

Сначала нас учат ходить,
целуя царапины, шишки,
спеша на тесемке пришить
две варежки
к нашим пальтишкам.

И вот мы идем в первый класс,
и вот мы уходим в солдаты…
Целуют родители нас,
всю жизнь провожая куда-то.

И в тех откровеньях простых
что-либо поймем мы едва ли.
И тут же целуем чужих,
которых мы в жизни избрали.

Сквозь все поцелуи судьбы
придем мы в одно воскресенье
и наши побитые лбы
подставим под жар всепрощенья.

Жизнь — цепь поцелуев. И нас
пусть совесть сверлит неустанно,
пока эти дни не настали,
пока не настал этот час,—

когда в безутешной росе
холодные лбы обрыдавши,
за их поцелуи, за все,—
единственный наш.
Опоздавший.

Сила молитвы

Я у иконы Иисуса
Молясь, смахнул слезинку с уса
И беса стёр с лица земли –
Осталась вмятина в пыли.

Пусть бесам имя легион –
На одного стал меньше он.

Ходил по храму юный служка
Прямой и тонкий, как свеча.
А за моей спиной старушка
Молясь, рыдала… в три ручья!!!

* * *
Любовь и страсть две разных вещи.
Любовь глядит светло, а страсть глядит зловеще.

С обеими встречался взглядом,
Но глаз не отводил, по чьей, не знаю, воле.
И обе по душе, трубя, прошлись парадом,
А бедная душа лишь корчилась от боли.

***
Не спалось, и я вышел во двор.
Лип верхушки как будто плясали,
Хмель, как вор, на соседский забор
Лез неслышно. И звезды мерцали.