Василий Молодяков - Венок Брюсову. Валерий Брюсов в поэзии его современников

В синем дыме папиросы
Встали синие персты;
Прожужжали, словно осы:
«Сгинем, —
– Минем —
– Я —
– И ты!»

Учитель молодых поэтов,
Трибун Советов и поэт,
Ты в толще книг искал ответов,
Но в песне лишь нашел ответ.

И твой венок в веках не вянет.
Идет к всезнанью мнимый «гунн»
И песней он тебя вспомянет —
Поэт, Учитель и Трибун.

Подобен панцырю затянутый сюртук,
Подобен мрамору воротничок сорочки,
Скульптурно-четок слом скрещенных цепко рук, —
И бронзою звенят и тяготеют строчки…

В гортанном клекоте всегда каленых слов,
В пантерьем отблеске зрачков неугасимых
Вилось предчувствие грядущих катастроф
И скорбь о рухнувших Ассириях и Римах.

Как резонатором, огромная душа
На гуды всех эпох стозвучно отзывалась
И, всеми гарями и дымами дыша,
Тяжелой поступью столетий любовалась.

И в повседневности, среди обычных дел,
Умела находить рубеж, накал, кипенье, —
Вдоль черной пропасти прочерченный предел,
За коим страстный бред иль пытка преступленья.

Так в жизни будничной он «трепет без конца»
Постиг, и подстерег, и окунулся в трепет, —
И в нас вливалась дрожь, и прядали сердца,
Когда, бывало, он, читая, руки сцепит,

Как бы сдавив огонь и молнию взнуздав…
И в годы гневные, когда его Россия
Тряслась до самых недр, потоком алых лав
Сметая и круша преграды вековые,

Не мог он не пойти навстречу лаве той,
Не мог не сделаться «напевом бури властной»
И лиру не сложить к ногам страны родной,
Преображенной и прекрасной.

Желтеющие проседью усы…
Монгольского лица скуластый треугольник…
И молодой поэт стоит пред ним, как школьник.
– Всегда учитесь! – Смотрит на часы: —
Пора теперь мне в Книжную палату! —
Неяркий свет улыбки суховатой.

Скажите мне, где проживает некий
Валерий Брюсов, у меня к нему
Есть дельце, хоть он, кажется, в дыму
Подземном ада и умолк навеки!

Ужели в Лете он? Умел он реки,
Что орошают ад, пройти, во тьму
Столетий взор вперив, – я все приму
Науки меры, он откроет веки!

Вот кто бы рецензентом был моим!
Я по душе поговорил бы с ним
О том о сем, коснулся б, между прочим,

И наших дней, он всех времен знаток…
Историки, мы всё назад пророчим,
А от грядущего мы наутек!

Тебя всем сердцем назову
Арбитром рифм, и строф, и вкусов,
И память о тебе я чту,
Великий мэтр – Валерий Брюсов.

Как скромный плющ над прахом милым —
Я, твой безвестный ученик,
От юных лет и до могилы
К тебе, учитель мой, приник.

От поэтических талмудов,
От скверны пишущих людей —
Меня лишь ты спасаешь, мудрый
И вдохновенный чародей.

Вторая жизнь в волшебном сне
Людских не ведает укусов…
Пусть тень твоя живет во мне —
Учитель мой, Валерий Брюсов.

Не в том ли дара Брюсова разгадка,
Что каждой строчки строгим аргументом,
И крепью строф, и цепким их цементом
Он образец античного порядка,

А если и порой, до новшеств падкий,
Талант свой подвергал экспериментам,
В них более, чем русским декадентом,
Он римлянином был времен упадка.

Как имя италийское Валерий
И книг именованье по латыни
Камене соответствуют поэта,

Творенья чьи, от оды до сонета,
Напоминают римские твердыни
На гранях полуварварских империй.

Треть века. Смена поколений.
А кажется мне, Мастер, лишь вчера
Я видел Ваш высокий мудрый лоб
И скул крутой, могучий поворот,
И желтизну прокуренных усов,
И взгляд, то детски-робкий, то горячий,
Сухой и пламенный, усталый и летящий.

Треть века! Покорен упрямый атом.
Осделан полюс. Древний дровосек,
Отважный мореплаватель вселенной
Готовится к полету в звездный мир.
Встает из праха юноша-Китай,
Виясь, срастаются за Эльбой кольца Змея,
Над золотом колдует царь Кощей.

Как изменилась старая Земля!
Неузнаваемо! Кровавый сев
Взошел стократы страшным урожаем
И сжат в урочный час. И снова зреют
В глубоких бороздах немые семена
Грядущих бед. Не приведи Господь
Увидеть жатву.
Смена поколений!

Ушли из жизни зоркие титаны,
Мыслители, провидцы и поэты,
Подвижники, льстецы и славолюбцы,
Рабочие в давно слинявших кепках,
Бойцы в остроконечных шлемах
И девушки, суровые на вид.
Не тот и я. Треть века серебрится
Постылым инеем на горестных висках,
Бежит промоинами меж бровей
И сушит сердце поздним сожаленьем.

Но нет, ученику не позабыть,
Из памяти не выжечь, не утратить
Того, чему Вы, Мастер, нас учили:
Ни строгого, как истина, искусства,
Ни праздничного вдохновенья мысли,
Летящей сквозь века и поколенья
От Атлантиды до грядущих дней.

Что это там, где искр летят каскады,
Где пламени ужасен в небо взлет?
Чей пот с чела на рифмы льется градом,
Чей неустанный это молот бьет?

У вздутых нагнетающих мехов —
Искусный зодчий кованых стихов,
Но и певец напыщенных феерий.
Поэт, но и ремесленник Валерий.

Нам есть за что его благодарить:
За трубный звук, «латинской меди зов»,
За то, что жар сумел во многих влить
Чудесный мастер сочетаний слов.

За высоко засученный рукав,
За адский труд, за бой с упрямой Музой,
За то, что битву не считал обузой,
За то, что дрался, крепости не сдав.

Но есть и «но»… Прекрасное начало,
Однако, есть в конце большой изъян:
Ведь вместо муз на трон его венчало
«Правительство рабочих и крестьян»!