Илья Риссенберг - ИноМир. Растяжка: Стихотворения

Вусмерть прав замусорен принародной раною
Безоружно выбрался на пустую плоть
Ранью жертв снежинку рождественскую радую
Тайный огнь в надёжности и в ногах тепло

Не пристал в разбой-ничью годовщину первую
Рождества гражданского трав м/ ле родовой
Дар первопрестольный Героям слава верую
В-мёр-за-Украину гвардеец рядовой

Покидающий каменоломню душевного пламени
Про-из-носит по Имени искру как жертвенный риск
Голосов, целиком поглощённых учебными планами, —
Чемпион, сообразный пучине восхода, без брызг.

По теченью лучей сердобольные берцы в чистилище
Уличили-скулачили чёрной материи тьму;
Колыбельного Шуберта-голубя небоучилище
Онемило улыбою каменную Колыму/голытьбу.

И была-не-была на-гора поступенная жалоба! —
Поражённый позором орёл избежал бы рожна
На каскадное камнезабвенье без визы и забело,
И разбрызгалась досками брезгов изба горожан.

Покидая всеведенье дней одиноких, надеется
Разуменье, что облако славы к земле примело;
При оседлом паломнике семинебесья оденется
Жизнебездной, бедна, обнажая преми л/ рное тло
Огнемётной души, бессловесной свечи собеседница,
Молчаливая смерть; и всем сердцем болит напролом.

Речь о стиле времени: в согласных светотьму
Камера намеренных свершений
Вопль на все четыре отпустила потому,
Что полёт поволен ей душевный.

Бачь, на милость беглую, добытчица слегла
В за-губи-могилу изголовье,
Где хореем пращурки хромала полумгла
Вечных возвращений всеничтовье.

Умыслу предшествует приречье о Суде,
Светоч – алтарю самоубийства,
Правильный расчёт с литературой, по душе
Переливы тщетного витийства.

Видишь ли, ведущий слепозрячую стрельбу
По звезде отчаянной, – пустыня,
По тебе, не вождь? – на вожделенную судьбу
Путь блужданий, ближних дней святыня!

Не ангелы по выслуге, а ёлочные идолы
Треньбренные, верните благодать
Создателю Данетчины, чьих иверней не выдали
Солдатчине: булгачить что солгать!

Ребячливости загодя Вселюбящего побоку
Ночное послушанье Агады,
И ребеню полков-ник обесславленному облаку,
Охваченному Оком наготы.

Молчунью лунночёлую – чу! люди то ли старцы я,
Клеёнчатые ночвы Главврачу,
Светильник самогаснущий, витальная люстрация, —
На скло-не-мея, скварою ворчу.

Зане измокло облако, в своём уме нахватывай
Ни-зов богоубежища, изгой —
Ни зги вокруг да около, – умножь на выдох квантовый
Убымя хоть кулёмой да лезгой!

Отечественным – Вот я! – отвечаньем от светильного
Свивальника увиливаю: чу!.,
И вточь девятка млечная, свернулся твой фитиль, война,
Считая молчаливую свечу.

Медальон целомудрия дланию в тушу,
Где на киборгах кубарем сбились враги, —
За разбитое сердце, за милую душу,
Батальон Милосердного, жизнь сбереги!

Сетевые сраженья в морозном сюжете
Одиноко-ячеистых стягов не-я,
Отражаются в мертвенном противосвете
Блики окон, сочтимые к чести огня.

Тайноправедный Сверхпроводник, приведи нам
По заслугам – весной зимостойких цветов —
Не могучею силой, но духом единым
Безответные Вот-я заветных бойцов!

Отвернули комету, как Бильдер камеи,
Ради хлопцев лицом кровеносных рубах
На майдане намедни ко мне Маккавеи:
Целомудренный мрамор на твёрдых губах.

Минуту, что вату провапила, умничаю,
Прошлый виток мирозданью вминая
Зелёнкой, – мол, вот я, ответчица! – уличною:
Мирная, здешняя, невыездная.

До искренних слёз бессловесная свечка стою,
Вече воскресное к сердцу как шило
Воспрянуло с точностью всечеловеческою,
Прясть маскхалат вышиванку лишило.

До боли убийца Дебальцеву гаубица.
Враг добровольца – орлёнок двуглавый.
На ровгу, как Б-г, и челом, и губами бойца
Кровь припадает из Облака славы.

Спешат порошинки на смерть святописьменные
Наст от наружи спасти – пораженье
Несёт, коченея, конечностям тьмымя сие —
Света легчайшего новорожденье.

Запрет сновидной глубины —
Адам! – догадливое надвое
Напрасным трепетом губным
Тревожит имя богоданное.

Пасхальной ночью Агада…
Ну ладно, ль-дам на хлебы бледные…
Когда так было? Никогда —
Когда как было, так и не было.

Колониальный метроном
Из дельты Н-ила дноисходного,
Спасибо Хайдну на одном
Дыханьи времени холодного.

Сомлечных дыр – бывал? – сдружи
Сгодивший солнечные денюшки
Бювар, глядишь – а ни души
На раскладушке-детке-дедушке.

По земноводной голове ль
Околыш стужи в хату скучную?,
Как дочку, в точку колыбель
П(р)окатываю хохотушкою.

Нет никого что ни вечер с тех пор
Ночь как ничто для творенья
Тень терракоты и антитеррор
День уделил откровенья

Всклянь упоённого голоса клюв
Кровь кремлетронным проклятьям
Голые трупы бросаются в люк
Око в пристреле стеклянном

Обрезговленью гвоздями кассет
Враг святокорая каска
Связь во спасенье и праведный свет
Отрока всем Исаака

Смерть обречённая схрону сфирот
Вечеря рвенья-навоя
С корнем вершат украинский народ
Всё решено ничего я

Сверхзвуковая на созванный звон
Линия взятая с бою
Сводится всей предысторией войн
К свету объятому тьмою

Словно зелёный зажёгся во мне
Время по ш-конке трамвая
Белая книга о страшной войне
Красные строки стирая

Не до палубы ковчегу гр-устные шахматы
Сплав по облаку на славу яблочный сок
Сгусток времени чернилит нищих над шахтами
Червоточных самописок сыплет песок

Вточь незримый волнорез осколочной вотчины
В карауле тополей король и толпа
Остроумные огни по кости вколочены
В мозг могильный и в земле запястья лопат

Хоронили миропраху мирному рыхлому
Переводчика на время чистой вины
Ежевечности вершин кусту горнекрылому
Как на сиверскую кручу Русь тишины

В бесконечных берегах зловредные умыслы
В прах миреченьки-десницы веред назрел
Умиранья мыслебогу верные умерли
Вточь осколочно-незримых ран волнорез

И невзвидела ковчегу благо брезгливая
Берегиня свой алмаз любездны зимы
Горнекрылой мерзлоте внедрила религия
Глазорежущую боль всем сердцем земным