Илья Бровтман - В мире животных. Стихотворения

Из кокона, прорвавшись на свободу,
Машу своим напудренным крылом.
Я – бабочка, чудная дочь природы.
Цветы, поляна, небо – вот мой дом.

Жизнь коротка, итак едва теплится.
Мне не дожить до будущей зари.
А тут ещё прожорливая птица
С раскрытым клювом надо мной парит.

Простить её нельзя – понять не сложно:
Ведь я звено в цепочке пищевой.
Поэтому, летая осторожно,
Дружу с цветами, листьями, травой.

Когда о краткой жизни размышляю,
То к горлу подступает липкий ком.
Но хоть убей, никак не понимаю:
Что нужно этой бестии с сачком?

Зачем он глупый бегает за мною?
Зачем меня булавкой проколол?
Чтоб мир спасти моею красотою —
Меня цинично посадил на кол.

Тебя понять, двуногий, невозможно.
Про мой эффект забыть ты захотел.
Твой меч давно не опускался в ножны,
На брата своего глядишь в прицел.

Хоть говорят: – не так то просто это.
Попробуй заглянуть за горизонт.
Ты там увидишь мёртвую планету,
И новой Хиросимы жадный зонт.

Но ты – слепец. Не замечать преступно —
Кровавый мир, сиротских слёз реку.
Тебе, несчастный, видно недоступно
То, что понятно даже мотыльку.

Страна корабль – щепка в океане,
Его смести стремится ураган,
Но знайте, в непогоде и тумане,
Хозяин на борту не капитан.

Есть в трюме крысы – вечные как море,
Используя корабль как приют,
Они всегда найдут кусочек хлеба,
И первыми пробоину найдут.

И паника в рядах крысиных сразу,
И сразу же начнется шум и гам,
Бегут от корабля как от заразы,
Плывут к чужим, но твердым берегам.

И терпят все невзгоды на чужбине,
Терпя от местных крыс, мышей, котов.
В тоске крысиной, сытой, но кручиной,
Влача остаток дней, недель, годов.

А между тем, хотя б один из племя,
Нашел бы силы на душевный взрыв,
Остановить крушенье хоть на время,
Собой пробоину ту мелкую закрыв.

Хоть жизнь героя была б быстротечна,
Пол рода б не покоилось на дне.
Корабль плыл бы в океане вечно,
И дети б не страдали в чужане.

Я бесполезна, звать меня оса,
Моя одежда чиста и не мята,
Горжусь я тем, что вся моя краса,
В моей любимой юбке полосатой.

Но кто судья полезности моей?
Что дико людям, насекомым свято,
Я строю свои гнезда много дней,
Гнездятся в них любимые осята.

Какую еще пользу нужно вам,
Тем, кто себя царем природы кличет?
Круг ваших интересов просто срам,
И стыд, и нарушение приличий.

Мы пьем нектар, не водку, не вино,
Вы ж гадость курите, едите, или пьете,
Не ходят осы в бар и в казино,
Кому вы в баре пользу принесете.

Пчела полезна, трудится всегда,
И человеку мёд цветочный дарит.
А человек полезен лишь тогда,
Когда в тазу своем варенье варит.

В одном лесу шли выборы царя,
– Слона на трон, – копытные кричали,
– Во всех лесах, царями львы не зря,
Им хищники резонно отвечали.

Вдруг на трибуну вылезла лиса:
– Чего Вы расшумелись тут сверх меры,
Плевать нам на соседние леса,
Чего нам с недоумков брать примеры.

Какой он царь, гоняет словно волк.
Да разве это царская работа?
Культуры ноль, какой нам будет толк,
Нажрется мяса, а потом икота.

Давайте лучше дуб наш изберем,
Ему сто лет, а может быть и двести,
Его мы не обхватим впятером,
И он всегда стоит на том же месте.

Хоть днем к нему придешь ты, хоть чуть свет,
С печалью, с радостью, с докладом, за советом.
Он мудро прошуршит листвой в ответ,
И выслушает каждого при этом.

Он никого не скушает из нас,
Ни на кого не зарычит так страшно.
Не загрызет, не вырвет когтем глаз,
За Вами не погонится напрасно.

Тут поднялся невообразимый шум,
Все долго спорили, судили и рядили,
Признали за лисицей острый ум,
И дуб своим знаменьем одарили.

Довольный дуб, тот час издал указ,
– Вдыхать в лесу зимой и знойным летом,
Всем, абсолютно углекислый газ,
И кислород свой отдавать при этом.

– Да как же мы, любимый Экселент,
Заблеяли гиены и шакалы,
Издохнем мы без воздуха, в момент,
Итак, нам кислорода было мало.

– А почему его хватает мне?
Отрезал дуб, – и листикам хватает,
И ёлке, и осине и сосне,
Чего Ваш род звериный воображает.

Вы лучше прекращай те ка скулить,
А верою и правдой мне служите,
Сумейте благосклонность заслужить,
И чем хотите по ночам дышите.

С тех пор в лесу порядок и уют.
Все слушают шакала и гиену,
Хвостами лисы тропочки метут,
Все соблюдают леса гигиену.

Прогнали с леса гордого ежа,
Львы не едят уже пять лет мясного,
Шакалы, задыхаясь, чуть дыша,
Расхваливают дуба дорогого.

Слоны таят дыхание при встрече,
Никто не хочет плеть познать и кнут,
А если кто шакалу заперечит,
Того гиены к дубу волокут.

Особенно его никто не мучит,
Дубам и соснам речи ни к чему,
Закон один для всех в лесу дремучем,
Не долго доказать твою вину.

Дубам твоя вина понятна сразу,
И приговор одобрит весь народ,
Когда в тебе найдут остаток газа,
Похожий на двукислый углерод.

Но приговор суровый исполняя,
Запугивая весь звериный род,
Пускай шакал о том не забывает,
Что он вдыхает тоже кислород.

В террариуме кобра отдыхала,
Заснув змеиным, беспокойным сном.
Вдруг мышка перед носом заметалась,
И началось сафари за стеклом.

Обмен укусами и сразу непонятно,
Кому судьба сегодня умирать,
Быть надо кобре очень аккуратной,
Что бы не сильно в схватке пострадать.

И станет свет для грызуна немилый,
Когда нельзя удрать куда-то в лес,
Отчаянье умножить может силы,
Страх смерти может натворить чудес.

Когда коварен рок и дело худо,
И мышь змею способна искусать,
Не загоняй свою добычу в угол,
А коль загнал – старайся добивать.

Зачем баран ломает ворота,
Баран нам ничего не объясняет.
Видать, такая у него мечта,
И он их беззастенчиво ломает.