Андон Чаюпи - Поэзия социалистических стран Европы

Того и гляди,
Сведет с нами счеты.
Пойдешь на тот свет
Без всякой охоты.

Скорей же бочком
Подлезем к народу —
Из наших, мол, рук
Добыл он свободу.

А в прежних друзей
Пальнем из ружьишка,
Не то вместе с ними
И нам будет крышка.

… Издох жеребец,
Копыта остались —
Подковы снимать
Балысты примчались.

Вопит Али-бей:
— Вперед, за отчизну!
Мол, родина ждет
От нас героизма!

— Небось ведь и мы
По крови албанцы!
Терзают небось
И нас чужестранцы.

Фашисты и нас,
Бедняг, попирали,
Убили одних,
Других обобрали.

Ударим, братва,
По прежнему другу,
Припишем себе
Чужую заслугу!

Глядите, идут
Ребята из «Балы».
Не ружья несут —
Бутыли, бокалы.

Манишки на них,
Перчатки и фраки,
Пижамы, зонты,
Платки и чувяки.

— Пошли воевать!
— Да, да, повоюем!
Как счастлив народ,
Что мы существуем.

Тут пир на весь мир,
Закуски и тосты,
Вино потекло —
Гуляют прохвосты:

— Лакайте до дна!
Гуляй без рассудка!
Мы пьем за народ,
Ведь это не шутка!

Как двинемся в бой,
Гора сотрясется!..
Над их похвальбой
Деревня смеется.

Дивится народ:
— Что это за чудо?
Какой пароход
Привез их, откуда?

— Что скажешь о них
Ты, дядюшка Цени?
— Как буйвол, балыст
Пошел искать тени.

Знать, в пекло попал
Наш новый приятель,
Гляди, как вопит:
«Да сгинет предатель!»

— Да кто же они?
— Предатели сами.
Гляди, как кричат:
«Крестьяне, мы с вами!»

А тут же тайком
Готовы к измене.
Нет, власть не для них! —
Разгневался Цени.

— Служили они
Различным султанам,
Садились они
На шею крестьянам,

А нынче пришли
Побитыми псами,
Чтоб головы с нас
Обрить с волосами.

Вот так говорит
Наш дядюшка Цени:
— К чертям этот сброд!
Мы знаем им цену!

Здесь кровь пролита,
Здесь голод и раны.
Воюют в горах
Сыны-партизаны.

Народную честь
Они не роняют,
Империю в гроб
Прикладом вгоняют.

Без пищи, питья,
Под ливнем и в стужу
Сурово они
Сжимают оружье.

Их крепость в горах,
Им храбрость сродни,
С улыбкой и песней
Воюют они…

— Постойте, друзья!
А там что за люд?
Нестройной толпой
Зачем к нам идут?

Зачем так спешат,
Карабкаясь в гору?
Видать, опоздать
Боятся к разбору?

— Так это ж балысты!
А мы их не ждали!
Зачем же балысты
К нам в горы примчали?

Сам Люмо пришел
(Прозванье Митата),
На нем воротник
И фрак дипломата:

— Великие дни
Пришли для албанцев.
Не можем терпеть
Мы гнет итальянцев.

Страдали и мы
От разной квестуры,
От квислингов и
От их агентуры.

Я сам пострадал,
Их гибели жажду:
Ведь мой магазин
Закрыт был однажды.

— И я потерпел, —
Тут Дости вмешался, —
Министром служить
Я не соглашался.

Файк Тюку вопит:
— В Милотском сраженье
Я пленных семьсот
Забрал, без сомненья.

Из них только семь
Меня дожидались,
А прочие все,
Они… разбежались…

— И мы, — говорят
Предатели с жаром, —
Мы тоже свой хлеб
Жевали недаром!..

Владельцы, дельцы —
Вся жалкая свора
Кричит, вопиет:
— Мы жертвы террора!..

В герои они
Гурьбой затесались,
Как сдох жеребец,
Копыта остались.

Мол, мы за борьбу,
Пора, мол, за дело,
Пришельцев и нам
Терпеть надоело.

И требуем мы,
Чтоб все признавали,
Что тоже и мы
В горах воевали.

На битых врагов
Поднимемся смело,
Народ поведем
На общее дело…

А Цени-старик
Смеется над «Балы»: —
Не ваш урожай,
Раз вы не пахали.

И мы для того ль
Пошли в партизаны,
Чтоб вам из огня
Достались каштаны!

Родился ты
В тот год, когда война
Вошла без стука в наши двери,
Когда людские племена
Вцепилися друг в друга,
Словно звери.
И стлался над землей сражений дым.
И у твоей убогой колыбели
Нужда и нищета сидели,
А голод был наставником твоим.

Но подлый век,
Но низкий старый мир
Тебя лишь закалил,
А не сломил.
И ты отверг, смеясь,
Их лживый блеск,
Их золотую грязь.

Да, наша молодость была тяжка,
Но клятву принесли мы с братом
Хранить навеки гордость бедняка
И ненависть к богатым.

Нам говорили:
«Ложный путь Избрало ваше поколенье.
Вам надо бы развлечься, отдохнуть…»
Те, кто всю жизнь стояли на коленях,
И нам хотели головы пригнуть,
Но, все преграды преодолевая,
Мы с боем
Шли вперед.
И думал я,
Что брат со мной придет
К твоей победе,
О земля родная!
Как о твоей свободе он мечтал —
И не дождался,
Не дошел.
Упал…
Прощай, товарищ!
Милый брат, прощай!
Я возвращаюсь в партизанский край,
В орлиное гнездо народа,
Под знамя то, что вышивала мать,
Не уставая слезы вытирать, —
Под знамя
Нашей правды и свободы!

Как холодно голодным по утрам!
Качая головой седою,
В построенный недавно пышный храм
Старик заходит, сгорбленный нуждою.

Голодного не насыщает сон.
Усталый после отдыха ночного,
Дверь колокольни отпирает он,
И частый звон
Провозглашает: день начался новый.

Светает. Отступает мгла.
На колокольне нищий, сирый, робкий,
Худой старик, повисший на веревке,
Звонит в колокола.

Всем кажется: серебряной волной
Омыло город, утренний и сонный, —
А в колокольне робкий, оглушенный,
Худой старик, несчастный и больной,
Со лба стирает теплый пот,
И кашляет, и вновь звонить идет,
И виснет на веревках снова.
И снова заглушает этот звон
Детей голодных стон
И кашель старика больного.