Александр Городницкий - Песни

И я мотор врубаю слепо,
И мне луна мигает слева,
Лечу без женщины и хлеба,
Невидим, невесом.
Сегодня смерть приходит с неба,
Сегодня смерть приходит с неба
Сегодня смерть приходит с неба.
И мы её несём!

И ты не слушай, мальчик, маму,
Не вынуждай её к обману,
И ты не требуй с неба манну —
Там манны нет.
Бледнеют ангелы и черти,
Когда, доверенные смерти,
По небу весело мы чертим
Свой белый след.

И я мотор врубаю слепо,
И мне луна мигает слева,
Лечу без женщины и хлеба,
Невидим, невесом.
Сегодня смерть приходит с неба,
Сегодня смерть приходит с неба,
Сегодня смерть приходит с неба —
И мы её несём!

На что нам дети, на что нам фермы?
Земные радости не про нас.
Всё, чем на свете живём теперь мы, —
Немного воздуха и — приказ.
Мы вышли в море служить народу,
Да нету что-то вокруг людей.
Подводная лодка уходит в воду —
Ищи её неизвестно где.

Здесь трудно жирным, здесь тощим проще,
Здесь даже в зиму стоит жара,
И нету поля, и нету рощи,
И нет ни вечера, ни утра.
Над нами, как над упавшим камнем,
Круги расходятся по воде.
Подводная лодка в глубины канет —
Ищи её неизвестно где.

Нам солнце на день дают в награде,
И спирта злого ожог во рту.
Наживы ради снимают бляди
Усталость нашу в ночном порту.
Одну на всех нам делить невзгоду,
Одной нам рапорт сдавать беде.
Подводная лодка уходит в воду —
Ищи её неизвестно где.

В одну одежду мы все одеты,
Не помним ни матери, ни жены.
Мы обтекаемы, как ракеты,
И, как ракеты, устремлены.
Ну кто там хочет спасти природу
И детский смех, и весенний день?
Подводная лодка уходит в воду —
Ищи её неизвестно где.

А жёнам надоели расставания,
Их личики морщинками идут.
Короткие вокзальные свидания
Когда-нибудь в могилу их сведут.
А я иду, доверчивый влюблённый
Подальше от сервантов и корыт,
И, как всегда, болот огонь зелёный
Мне говорит, что путь открыт.

А жёнам надоели годовщины
И частых провожаний маята.
Подстриженные бобриком мужчины
Уводят их туда, где суета.
А я иду, обманом закалённый,
Брезентом от случайностей прикрыт.
И, как всегда, болот огонь зелёный
Мне говорит, что путь открыт.

Шагаем мы сквозь лиственное пламя,
Нас песнями приветствует страна.
Взрастают под чужими именами
Посеянные нами семена.
А я иду, совсем не утомлённый,
Лет двадцати, не более, на вид,
И, как всегда, болот огонь зелёный
Мне говорит, что путь открыт.

Конец вину, конец игре —
День на дворе.
Морозным утром в декабре
Встанем в каре.
Веселый снег, ружейный смех, —
Волю словам!
А площадей еще на всех
Хватит и вам.

Во глубине сибирских руд
Зона идет.
Не пропадет наш скорбный труд,
Не пропадет.
Колючий снег, собачий мех, —
Руки по швам!
А рудников еще на всех
Хватит и вам.

Кончай с вином, кончай с тоской —
Стройся в каре!
Кто может нам сказать, какой
Век на дворе?
Бей, барабан, бей, барабан, —
Волю рабам!
Могильный снег — его на всех
Хватит и вам.

Окрестности в пожаре
Пылают за окном.
Король наш старый Гарри
Подвинулся умом.
На нивах опаленных
Зерна не соберешь —
Летят отряды конных,
Вытаптывая рожь.
К чему страдать — трудиться, —
Все пущено на слом.
Не дай вам бог родиться
При Генрихе Шестом!

Чье над полками знамя?
За что ведется торг?
Кто править будет нами —
Ланкастер или Йорк?
Какого нам вельможи
Ни прочат короля,
Для нас одно и то же —
Неволя и петля.
Милорд наш веселится,
Да мало толку в том.
Не дай вам бог родиться
При Генрихе Шестом!

Повсюду запах гари,
Покинуты дома.
Король наш старый Гарри
Совсем сошел с ума.
Не даст тебе Создатель
Дожить до старых лет, —
Бросай соху, приятель,
Берись за арбалет!
Стрела летит, как птица,
Повсюду лязг и стон…
Не дай вам бог родиться
При Генрихе Шестом!

Кожаные куртки, брошенные в угол,
Тряпкой занавешенное низкое окно.
Бродит за ангарами северная вьюга,
В маленькой гостинице пусто и темно.

Командир со штурманом мотив припомнят старый,
Голову рукою подопрёт второй пилот.
Подтянувши струны старенькой гитары,
Следом бортмеханик им тихо подпоёт.

Эту песню грустную позабыть пора нам, —
Наглухо моторы и сердца зачехлены.
Снова тянет с берега снегом и туманом,
Снова ночь нелётная, — даже для луны.

Лысые романтики, воздушные бродяги!
Наша жизнь — мальчишеские вечные года.
Прочь тоску гоните вы, выпитые фляги;
Ты, метеослужба, нам счастья нагадай.

Солнце незакатное, и тёплый ветер с веста,
И штурвал послушный в стосковавшихся руках.
Ждите нас, невстреченные школьницы-невесты,
В маленьких асфальтовых южных городах.

Мы — народ артельный,
Дружим с топором.
В роще корабельной
Сосны подберём.
Православный, глянь-ка
С берега, народ,
Погляди, как Ванька
По морю плывёт.

Осенюсь с зарею
Знаменьем Христа,
Высмолю смолою
Крепкие борта.
Православный, глянь-ка
С берега, народ,
Погляди, как Ванька
По морю плывёт.

Девку с голой грудью
Я изображу.
Медную орудью
Туго заряжу.
Ты, мортира, грянь-ка
Над пучиной вод,
Расскажи, как Ванька
По морю плывёт.

Тешилась над нами
Барская лоза,
Били нас кнутами,
Брали в железа.
Ты, боярин, глянь-ка
От своих ворот,
Как холоп твой Ванька
По морю плывёт.

Море — наша сила,
Море — наша жисть.
Веселись, Россия, —
Швеция, держись!
Иноземный, глянь-ка
С берега, народ, —
Мимо русский Ванька
По морю плывёт!

Сильный и бессильный, винный и безвинный.
Словно в кинофильме («Восемь с половиной»).
Забываю вещи, забываю даты —
Вспоминаю женщин, что любил когда-то.

Вспоминаю нежность их объятий сонных,
В городах заснеженных, в горницах тесовых.
В тёплую Японию улетали стаи.
Помню всё — не помню, почему расстались.

Вспоминаю зримо декораций тени,
Бледную от грима девочку на сцене.
Балаган запойный песенных ристалищ.
Помню всё — не помню, почему расстались.