Владимир Фирсов - Солнечные колодцы

Что не успела, не смогла:

Леса свои, поля свои и реки,

Прошедшее, грядущее свое…

Вот-вот и он сомкнет глаза навеки

За Родину!

За правоту ее…

Но миг не прожит,

Торопить не смейте!

Пусть выпьет он вина в кругу друзей.

Не торопите шаг его в бессмертье,

Когда есть миг,

Что стоит жизни всей.

Брату моему Геннадию

По-прежнему

Зори алеют

И старые песни годятся...

Отцы незаметно стареют

И прожитой жизнью

Гордятся.

И знамя судьбы поколений

По-прежнему

Свято проносит

Бессменный страны знаменосец

И смерти не знающий

Ленин!

И пасмурными ночами

По-прежнему

Снятся героям

Буденновские тачанки

И тачки Магнитостроя.

По-прежнему

Снятся окопы,

Клинки и разрывы снарядов.

Атаки —

Под Перекопом,

Окопы —

Под Сталинградом!..

Отцы незаметно стареют,

Сыны постепенно мужают...

Сегодня

Враги не звереют

И кажется, не угрожают.

Они за дискуссии, споры.

И часто себя утешают:

С детьми, мол,

Мы справимся скоро,

Вот только отцы их мешают.

Они понимают,

Что силу

Мы страшною силою били.

Им важно, чтоб дети России

О прошлом своем позабыли.

Чтоб лихо

Сыны комиссаров,

Не помня отцовских заветов,

Под музыку вражью плясали,

Свою забывая при этом.

Им важно,

Чтоб мы забывали

О крови, что ярко алела,

О тех, что ее проливали

В борьбе за рабочее дело.

Чтоб мы забывали, к примеру,

Все то,

Чем когда-то гордились,

Чтоб циники

И маловеры

По вражьим рецептам плодились.

Ну что же!

Бывают такие,

Что верят врагам оголтело. —

Плевать им на славу России,

Плевать на рабочее дело.

Но юности снится ночами

Бессмертная слава героев —

Буденновские тачанки

И тачки Магнитостроя.

Отцовские снятся окопы,

Клинки и разрывы снарядов.

Атаки —

Под Перекопом,

Окопы —

Под Сталинградом.

У сына очи ясные,

Как роднички в лесах.

Два солнышка,

Два небушка

Дрожат в его глазах.

Глаза родные, мамины, —

Счастливые глаза.

Так пусть не затуманит их

Соленая слеза.

Ах, слезы!

Я их выплакал

И за тебя, сынок,

Когда ступал непрошено

На чужой порог,

Когда дырявой скатертью

Дорога вдаль текла

И — ни отца,

Ни матери,

Ни ласки,

Ни тепла…

Военные пожарища,

Кругом — одна нужда.

И мы брели с товарищем,

Не ведая — куда.

Но бабы сердобольные

Учили песни петь,

Нам говорили:

— Надобно

Разжалобить уметь…

По поездам,

По станциям

Мы пели, как могли,

О том,

Что сиротинушку

На кладбище снесли,

О том,

Что горе искони

Братается с нуждой.

И пели,

Плача искренне

Над собственной бедой…

Так пусть твои два солнышка,

Два небушка в глазах

Вовеки

Не купаются

В слезах.

Нет ни соли, ни хлеба

Только синь лебеда,

Да холодное небо,

Да в колодце вода…

На глухих полустанках –

Суета, нищета.

В станционных землянках –

Темнота, духота.

Полустанки России

По дорогам бредут,

Где мальчишки босые

Подаяния ждут;

Где недавно устало

Грохотали бои;

Где по новеньким шпалам

Мельтешат воробьи;

Где, лицо по монашьи

Укрыв до бровей,

Ищут женщины наши

Своих сыновей;

Где мелькают котомки,

Все в дорожной пыли;

Где гремят не винтовки –

Костыли, костыли…

Я бродил неустанно,

Словно жизнь познавал.

На глухих полустанках

С ребятней бедовал.

Мы все беды сносили,

Потому что не раз

Полустанки России

Были домом для нас.

Были домом,

В который

Вновь хозяйка вошла,

Деловито с котомкой

Примостясь у стола,

И негромко спросила:

«Как дела, малыши?»

Шла хозяйка Россия

По смоленской глуши.

И глядела устало

В холодный закат,

На глухих полустанках

Встречала солдат.

Шла за плугом уныло,

Поднимала сады

И на братских могилах

Высевала цветы.

Враги сожгли родную хату…

М. Исаковский

Вышел парень, невзрачный с виду,

И сказал, подождав тишины:

– Выступает хор инвалидов

Отечественной войны… –

Перед тем как они запели,

Над дорогами всей земли

Прогремели

И проскрипели

Самодельные костыли…

Песня, песня!

Сколько тоски,

Сколько горя в ней и тревоги!

И несут эту песню в дороге

Балалаечник без руки

И танцор, потерявший ноги…

Песня, песня!

Сквозь клубы пыли

Над простором родной земли

Увидали рассвет слепые

И глухие слух обрели.

И под солнцем

В потоках света

Стали черные реки видны…

Стой! Замри! Не вращайся, планета! –

Выступает

Память

Войны.

Порою хочется заплакать,

Да что — заплакать! Закричать,

Забиться в угол, как собака,

И, накричавшись, замолчать.

Молчать,

Чтоб все, что в мире,

Мимо

Прошло, оставшись за чертой,

Чтобы ни писем-анонимов

С угрозами и клеветой,

Ни лжи, что тащится за мною,

Ни улюлюканья дельцов!..

Но вот я слышу —

За спиною

Встают края моих отцов.

Встают размашисто, свободно,

С дымами над седой рекой…

Да что я, собственно,

Безродный

Или беспаспортный какой?

И мне ли, сыну коммуниста,

Что продолжает путь отца,

Бояться подленького свиста

И улюлюканья дельца?

Не мне!

Я помню каждый шаг

Многострадального народа.

Таких, как я, в былые годы

Меняли баре на собак.

Таким, как я, тюрьмой грозили

И, чтоб стереть с лица земли,

Таких, как я. Сынов России

В Сибирь, на каторгу вели.

Все было — тюрьма и угрозы…

Таких, как я, в былых годах

Бросали в топки паровозов

И вешали на проводах.

Все было…

Даль черна от дыма.

В огне отцовские края.

В Майданеках и Освенцимах

Сжигали вот таких, как я…

И мне ли плакать, обессилев,

В жилетку собственной судьбы,

Когда велит

Судьба России

Не уклоняться от борьбы!

Вл. Чивилихину

Дымы

Уходят кверху,

И в ясном небе синем

Они стоят, как вехи,

Над селами России.

Они стоят, не дрогнув.

В любое время года

Они взлетают ровно,

Когда ясна погода.

И замирают гордо.

Зарю оповещая

И суетливый город

Спокойствием смущая.

Когда ж на небе тучи

И ветер дышит громом –

Ракитою плакучей

Дымы

Над каждым домом.

Но так или иначе,

Переживая немо,

Они свое отплачут

И снова смотрят в небо.

И, зорьку окликай,

Синеют в небе синем.

И прямота такая

Сродни тебе, Россия.