Павел Бессонов - Личное мнение

То, что было трагедией в первый раз,
Повторяясь, всегда превращается в фарс.
Так любовь, апогея достигшая в прошлом
В повторении энном кончается пошло.
Обветшал декораций привычный набор
И заученный текст тарабанит актёр,
А задёрнутый занавес с пылью кулис
Отделяет от зрителей будничность лиц.
Смыт румянец, наряды сданы костюмеру…
А была ведь когда-то спектакля премьера!

Хлопнет подъезда железная дверь.
Лестниц ступени круты.
Что остаётся мне делать теперь
Если это не ты?
То августовский ветер-шутник
Ткнулся горячим плечом,
И, успокоенный, сразу же сник…
Ты ни при чём.
Я погружусь в словесную вязь
Прошлое ворошу.
В воспоминаниях грустя и смеясь,
В будущее не гляжу.
Жизни простую, заглавную суть
Поздно, но всё же поймёшь.
С верхом наполненный счастьем сосуд
Долго не пронесёшь.
Жизнью расплёсканный, пуст мой теперь,
Влага на дне.
Хлопнет подъезда тяжёлая дверь.
Нет. Не ко мне.

Приходит время. Тягостные дни
Без голоса, без запаха, без света.
Начав свой путь задолго до рассвета
Сползают вяло в сумерки они.
И череда бессонная минут
До нового рассвета будет длиться,
А прошлого поблекнувшие лица
Под шторами закрытых век пройдут.
И новый день, прошедшего двойник,
Восток засветит полосою тусклой…
Мне грустно, милый друг, так грустно.
Ты позвони, Хотя бы позвони.

Я уверен, что мне повезло.
Неизбежность судьбы принимая,
Я целую, люблю, обнимаю
Всем на зависть, чертям всем назло.
В твёрдой памяти, не во хмелю,
Отвечая за каждое слово,
«Обнимаю, целую, люблю!»
Повторяю я снова и снова.
Отогнав на мгновение мглу
Белым днём подступившую к окнам,
«Я люблю, обнимаю, целу…»
Не окончив, навеки умолкну.

Ноздреватый, сырой, непрочный
Снег, шипя, покидает панель.
Нескончаемое многоточие
Переливчато бьёт капель.
Скинув шапку, бреду по лужам.
В них купаются воробьи.
В светлой вязи облачных кружев,
Солнце нежит лучи свои.
Воздух пахнет землёю талой
Так, что словом не передашь.
И восторженный, и усталый,
Забываю годов багаж.
Вновь весна ворошит надежды
У которых не счесть имён.
Всё по-новому, всё – как прежде.
Я пока ещё в жизнь влюблён.

Ты едина и в будущем и в настоящем.
Ты навеки, как реки навек голубы.
В твоём имени – и громовом и свистящем
Утвержденье твоей небывалой судьбы.
Я своею судьбою тебе лишь обязан.
Сколько раз испытав и паденье, и взлёт,
Я и словом тебя не обидел ни разу.
Я – песчинка в великом и вечном – народ.
Ты лежишь на просторах, ветрами продутых,
Ты в лесах, где тишайший берёзовый звон.
Ты горами до неба вздымаешься круто,
Красотою озёр забираешь в полон.
Притяженье твоё не имеет границы,
И идут на поклон к тебе издалека
Все, кто хочет, приникнув устами, напиться
Животворной струи твоего родника.

Её винят: давила, обирала,
Теснила и творила малым зло.
А ведь она славянство собирала
Порою жёстко! – под своё крыло.
Но кто-то вновь события торопит,
Стирает правду, словно мел с доски.
Быть может мы и были бы в Европе…
Разъятые на части, на куски.
Не признавая русский говор резкий,
Мы вместо мовы, что хранят века,
По-польски говорили б, по-венгерски
И по-румынски, уж наверняка.
Судьба тебя определила силой,
Способной вновь соединить нас в Русь.
Ты разная в делах, моя Россия.
Горжусь хорошим, промахов – стыжусь.

Триединство кровное нарушив
Нас хотят примять по одному,
Развратить гнилой идеей души,
Дать взамен ошейник и суму.
Этому потворствуем мы сами,
На халяву блага жизни ждём.
Жадными к деньгам поводырями
В слепоте покорные идём.
Жажда власти, спесь князей удельных
Не утихомирится никак.
Не стремимся к ясной светлой цели,
Не сжимаем силу трёх в кулак.
Белая, Великая и Малая,
Русь-земля, от морока очнись!
В полный рост поднявшись, небывалою,
Возрождённой силой покажись.

Я на земле, где половцы и руссы
Не раз сшибались в битвах грудь о грудь.
Её пытались растащить, разрушить,
Но верю, ей другой назначен путь.
Легли границы на воде и суше,
Наёмных стражей расплодилась тьма.
Но разве можно разграничить души,
Каких объединила жизнь сама?
Язык мой древний, сотканный по воле
Донских излучин и Днепровских круч,
В себе вмещая радости и боли,
Широк, как море, как прибой могуч.
Нам памятны и пращуров заветы,
И нынешних промашек горький счёт.
И так обидно, что признавшись в этом,
Порядок новый счастья не несёт.

Праздник. Из печи – на стол
Пьяная удаль – «Пробьёмся!»
Вспомним кто был, да ушёл,
И над бедой посмеёмся.
Так испокон повелось,
Не переменимся, дудки!
Наша опора – авось,
Наша мораль – прибаутки.
С виду мы, вроде, легки,
Дружбе ладони открыты,
Да тяжелы кулаки,
Помнит их долго побитый.
Притчи другой вариант
Древнего ближе по духу –
Не зарываем талант –
Походя гробим сивухой.
Терпим невзгоды и боль,
Неодобрения взгляды.
Нам наступать на мозоль
Всё же, однако, не надо.

Шли войною то рыцари,
То половецкие ханы.
И границы Руси полыхали
То эта, то та.
Собирались дружины
И воины на поле брани
Били пришлых, незваных.
Не щадя своего живота.
Но потом не оружье
Из кровью запятнанной стали
Выставляли повсюду,
Как память о подвиге том,
Белостенные строгие
Светлые здания клали,
Купола золочёные их
Завершая крестом.
Там апостолов лики
Глядели и скорбно и строго,
Осуждая безмолвно гордыню
Кровавой войны.
И молили прощенье солдаты,
Как милость у Бога,
И светлели душой,
Очищаясь от смертной вины.

Вокзал, платформы для посадки,
Перекидной над поездами мост.
Депо и школа нерушимой кладки.
В кустах сирени спрятанный погост.
Проулки немощные, в ухабах.
Колхозный рынок – прежней жизни дар.
И мужики всё те же, те же бабы
Принёсшие из дома свой товар.
Как будто не гремели пятилетки,
Войны не прокатился тяжкий смерч…
Заботы те же – хлеб насущный, дети,
Работа, свадьбы, рождение и смерть.
Но я отсюда, здесь зарыт мой корень
Его векам не в силах перевесть,
На что угодно я готов поспорить:
России мощь и вся основа – здесь!
Все, кто Россию тужился осилить,
В её порой лихие времена,
Позабывали, что ещё Россия
Своей необъяснимостью сильна.
Полей её бескрайние просторы
Лесов суровость, хмурых гор чреда…
И дух бунтарский, подавить который
Врагу не удавалось никогда.