Николай Глазков - Избранное

Иные очень уважают моду,
Не отстают от нового денька,
А я люблю не моду, а природу,
Великолепную во все века!

Иные любят щеголять в обновах,—
Не следую их суете пустой.
Бродить удобно в тапочках дешевых,
А можно босиком, как Лев Толстой!..

Итак, ценя лесов сосновых запах,
И речку, и зеленую траву,
Однажды летом в тапках этих самых
Направился я в ресторан «Москву».

Швейцар остановил меня у входа:
— Вам в тапочках нельзя!
— А почему?
— Здесь много иностранного народа!
— Ну что ж! Тогда я тапочки сниму.

И босиком пошел я по ступеням,
Ну а швейцара отстранил слегка.
Тогда швейцар, старик весьма степенный,
Взмолился: — Не губите старика!..

Идите, ради бога, в чем хотите,
Но только не входите босиком!.. —
Я тапочки надел как победитель
И позабыл о пустяке таком.

Но вспомнил вновь. Ведь если
разобраться,
То мы народ сознательный вполне.
Я подражать не должен иностранцам, —
Они пусть лучше подражают мне!

Есть в Сухуми питомник, где живут обезьяны:
Капуцины, макаки и павианы…
А про то, как живет
Обезьяний народ,
Рассказал мне товарищ экскурсовод.

Например, павиан-самец
Молодец
И общественных предрассудков лишен,
Покоритель сердец
И примерный отец,
Он
Имеет двадцать шесть жен.

Они его любят И так голубят,
Что он ходит в мантии голубой.
Если б нас так любили,
Мы бы счастливы были,
И не только с любимой, но даже с любой!

Человек — царь природы — преграды берет;
Но не все воздержанье считают изъяном.
Я хочу, чтоб в любви мы шагнули вперед
К обезьянам!

Паук приносит людям благо:
Он истребляет вредных мух.
Люблю тебя, мой друг. Однако
Не говорю, что ты паук!

Стервятник, птиц уничтожая,
Приносит людям много зла.
Но, похвалить тебя желая,
Я почему-то утверждаю,
Что ты походишь на орла!

Пятнадцать лет, как началась война,
И десять лет, как кончилась она.
Мы никогда ее не забываем,
Припоминаем эти времена.

Те люди, совесть у кого чиста,
В атаку шли за Родину, за Ста…
Нет! Люди воевали за Россию,
Речь о другом была для них пуста.

Россия не слепа и не слаба,
И это не пустая похвальба!..
Суворовская сила победила!..
Но до сих пор не кончена борьба!..

Вопрос весьма серьезный — кто кого?
Мрак одолеет нас иль мы его?
Внушительной решительной победы
Я не достиг еще при статус-кво.

В литературе все совсем не так,
Литература — это не пустяк!..
Я все еще стою под Сталинградом,
А мне необходимо взять рейхстаг!

Раннее утро. Москва тиха.
Птички: чирик-чирик!
Странно и мудро слова стиха
Я подбирать привык.

Женщина рядом. Ее люблю.
Часики бьют: тик-так!
Я почему-то не сплю, а пью,
Пью с любимой коньяк.

Пью за нее, за стихи, за рассвет
И за счастье, которого нет!
Нет его. А почему?

Счастье, оно приходит потом,
А может, счастье не в счастье самом,
А в стремленье к нему?

Говорил пожар пожару:
— Мы подружимся, пожалуй!.. —
И пожару пожар
Руку красную пожал:
— Очень яркие мы оба,
Ты хорош и я хорош.
Мы с тобой друзья до гроба,
Нас водой не разольешь!
Мир дивится нашей силе
И отваге удалой!..

Но разлили и залили
Их той самою водой.

Возможно, будет речь моя резка.
Есть в Доме литераторов доска.
Из мрамора добротного она,
И золотом на ней сверкают гордо
Писателей советских имена,
На фронте павших в боевые годы.

Одних любил, других любить не мог,
Но жизнь солдат важней хороших строк.
Я чту всех тех, кого сожгла гроза,
Всех тех, кто пал за Родину геройски,
Но эту, нагло лгущую в глаза,
Не уважаю мраморную доску!

Не вижу я на ней своих друзей,
Хороших и талантливых людей.
Кульчицкий Миша, Женя Поляков,
И Паша Коган, и Майоров Коля
На мраморе остаться для веков
Не удостоились!.. Не заслужили, что ли?

Не пали, что ли, в боевые дни?
Иль, может, их не вдохновляла муза?
Нет, муза вдохновляла, но они
Погибли все не членами Союза.

Пусть даже проявили героизм,
Инструкций нету, чтоб их слава длилась —
И административный кретинизм
Свершил еще одну несправедливость!

Вошел незнакомец, хвостат и рогат:
— Я видеть хочу стихотворца.
— Садитесь, пожалуйста… Очень не рад! —
Сказал поэт незнакомцу.

— А я очень рад и про наши дела
Скажу откровенно и смело:
Нам надо быть выше добра или зла!..
— А с кем я имею дело?

— С чертом. А что? Я ведь вхож на Парнас!
Поэзия штука такая…
В стихи иногда вы пускаете нас!
— В стихи иногда допускаю.

— Так вот тем лучше!.. Вы русский поэт,
Известный не всем, но нам.
Деньгами располагаете? Нет?
— Нет, и взаймы не дам!

— Помилуйте!.. Я не прошу взаймы!..
Напротив, душой сокрушаемся мы,
На ваше безденежье глядя!..

Как черту, прекрасно известно мне,
Что ваших стихов почти что и нет в печати!

А вы бы могли совершить турне
И там подработать кстати.

Вас интересует туристский маршрут
Ну, скажем, вокруг Европы?

На это вам денежки черти дадут
С одним условием, чтобы…

— Душу?
— Да нет!.. Руку на сердце положа,
Скажу вам, хе-хе, хи-хи,
Что нужна мне ваша душа,
Как некоторым газетам стихи!
Души мне не надо, а нужно нам,
Чтобы вы ду-ду-ду — и остались там!

Чувствую, что не хотите. А зря!..
Уехать совсем несложно…
И все, чего здесь напечатать нельзя,
Там напечатать можно!

Напрасно вы так дорожите Москвой,
Ду-ду — и не надо обратно!..
Вы там издадите все!
— Для кого?
Для нескольких эмигрантов?

Я вас огорчу, господин черт:
Меня не прельщает такой почет;
В Москве я к читателю ближе!..

Мне лучше, вдыхая Отечества дым,
В России поэтом быть рядовым,
Чем первым поэтом в Париже!

Мне бы спать и спать, но просыпаюсь:
Череда забот сильней зевот.
Зимнего рассвета белый парус
По утрам в поход меня зовет.