Всеволод Емелин - Пейзаж после битвы (сборник стихотворений)

Вот допустим, стоит человек в ночи,
Он давно позабыл свое имя и отчество,
Но он существует, а следовательно – дрочит,
Потому что ему тоже радости хочется.

Свершает он свой рукоблудный грех
Где-то в темном дворе, в спальных районах за Теплым
Станом.

И холод ползет под лобковый мех,
И снег скрипит под ногой подобно пластиковым стаканам.
Наступит ведь время, когда даже мент
Побрезгует шарить у тебя по карманам.

Что-то он кушал, где-то он жил,
Когда-то даже бывал он трезвый,
Но теперь вокруг только ракушки-гаражи,
Да стайка подростков на детской площадке ждет его,
чтобы зарезать.

Вот дожить бы ему до весны, когда станет тепло,
И все божьи твари начнут плодиться и размножаться,
Но на дворе февраль, пальцы правой руки свело,
Что неудивительно при температуре минус пятнадцать.

Люминесцентный свет все-таки не порнофильм,
Как ни старался, ни бился, но так и не кончил он.
И от сугроба к сугробу куда-то побрел один.
А мне показалось, что вот оно, одиночество.

Едва период мастурбации
В моем развитии настал,
Уже тогда «Портвейн 13-й»
Я всем другим предпочитал.

Непризнанный поэт и гений,
Исполненный надежд и бед,
Я был ровестником портвейна —
Мне было лишь тринадцать лет.

Я был угрюмым семиклассником,
Самолюбивым и несчастным,
И подтирал я сперму галстуком,
Как знамя коммунизма, красным.
(Короче, мучился ужасно я
Покуда не нашел лекарство.)

И много раз бывал родителями
Застигнут в этот миг случайно,
Любая тварь после соития,
По Аристотелю, печальна.

Так, насладившись в одиночестве
Мятежной плотию своей,
Я понимал, какой порочный я,
Пропащий рукоблудодей.

И, чтоб скорей из мозга стерлися
Похабные галлюцинации,
В сознанье собственной греховности
Я за портвейном шел «13-м».

От ощущенья безвозвратной
Развратной гибели моей
Меня, как добрый терминатор,
Спасал «13-й портвейн».

Тогда я не был суеверен,
Агностик, троечник и пьяница,
И мог «13-й портвейн»
Бесстрашно пить даже по пятницам.

Еще не очень разбирался я,
Кто там татарин, кто еврей,
Кто представитель братской нации,
А кто враждебных нам кровей,
Но знал – «13-й портвейн» —
Гармония цены и качества.

Его мы пили пионерами
В те непростые времена,
Когда ни штопора-то не было,
Ни закуси, ни стакана.

Его открыть гвоздем железным
Любая школьница могла.
Он шел из банки майонезной,
А еще лучше из горла (вариант «со ствола»).

В подъездах без замков, без кодовых,
На стройплощадках без охраны
Его глотали, словно воду мы,
Не разливая по стаканам.

А времена были спокойные,
Менты еще без автоматов,
Кругом явления застойные,
Везде уборные бесплатные.

Террор случался только в Чили,
Где был у власти Пиночет.
Тогда в сортирах не мочили,
Как обещал нам президент.
Там только пили и дрочили,
Ну и еще один момент…
А если вру насчет сортиров,
Пусть подтвердит Тимур Кибиров.

Там загородочки фанерные
Скрывали крошечные кельи,
Там поцелуи мои первые
Пахли «13-м портвейном».

Вот унитаз журчит нам ласково,
С бутылкой рядом я стою…
Так море, бабы и шампанское
Ворвались властно в жизнь мою.

И только горлышки зеленые
В моем качаются мозгу,
И очи синие, бездонные…
Пиздец, я больше не могу.

P.S. В городском саду цветет акация,
Снова стать березкой хочет пень.
Ты ж меня сгубил навек, «13-й»,
Отроческий, сладкий мой портвейн.

А ведь выкинут, сволочи, выкинут…
Вот и Слиска уж, и Матвеенко…
Привезли Ильина с Деникиным,
Ильича же под жопу коленкой.

Сколько лет лежал в формалине,
Никого-то пальцем не трогал.
На асфальт среди скрещенных линий
Его выкинут на дорогу.

Неужели и вправду, товарищи,
По приказу буржуйской власти
Сволокут на Волчье кладбище
Все его составные части?

Сволокут под пьяные крики,
Под церковное сладкое пение.
Нате вам Ильина с Деникиным,
А за это отдайте Ленина.

Нет, не в курсе мое поколение,
Чего там написал Ильин,
Но все помнят работу Ленина
«Как нам реорганизовать РАБКРИН».

Кто ж на бой ради жизни достойной
Призовет нас с броневика?
Кто простому солдатику в Смольном
Объяснит, где достать кипятка?

Ведь ни Матвеенко, ни Слиска
Написать не сумеют ни в жизнь
Ничего похожего близко
На «Материализм и эмпириокритицизм».

Тело, правившее историей,
Станет пищей червей и тления,
И настанет на нашем просторе
Сразу полное примирение.

Стоит Ленина вслед за Сталиным
Взять и вычистить из Мавзолея —
Придет русское национальное
К нам единство и примирение.

Что ж, с почином вас всех великим!
Только с кем теперь примиряться нам?
Лозунг «Все на борьбу с Деникиным!»
Актуален, как в девятнадцатом.

А не точка ли здесь бифуркации?
(Термин из теории хаоса.)
Вдруг пойдут такие реакции…
Мало, блядь, никому не покажется.

Плакала мамаша,
Кутаясь в платок:
«Ой, на «Русский марш» ты
Не ходи, сынок.

Ветер гонит тучи
Клонит дерева.
Там тебя замучат
Злые антифа.

Вдавят тебя в стену
Станции метро,
Попадешь чечену
Прямо на перо.

Ты куда собрался?
Глянь, черней ворон
В латах марсианских
Сходится ОМОН.

Выведут без счета
Псов на свой народ,
Тут и водометы,
Тут и вертолет.

Злобные собаки
Рвутся с поводков,
Строем автозаки
Ждут вас, дураков.

Если им охота,
Пусть друзья твои
Все идут в пехоту
Для ДПНИ.

Мало ль в околотке
Есть у нас ребят?
Обойдется Поткин,
Чай, и без тебя».

«Слушать, мама, грустно
Этот разговор.
Ясны ваши чувства,
Но какой позор,

Что в народный праздник,
Граждане страны,
Мы под страхом казни
Прятаться должны.

Что нам скажут предки,
Дорогая мать,
Если будем в клетке
Дальше куковать?

Были же мужчины
В нашем государстве!
Гражданин К. Минин
И князь Д. Пожарский.