Александр Рушкин - Всё в порядке

Прошло четыре года с момента выхода в свет первого стихотворного сборника Александра Рушкина «Слушай сердце». В течение всех этих лет автор оставался верен себе и продолжал писать стихи (правда, не так много, как хотелось бы). Стихи эти совершенно разные по жанру и стилю: есть среди них абсолютно серьезные, стихи-раздумья и стихи-воспоминания, есть метапоэтические строки (т. е. стихи о поэзии и стихах), встречаются также строки полушутливые и даже откровенно ироничные.

Практически все стихи А. Рушкина, и это хотелось бы отметить особо, по-прежнему сфокусированы на человеке (даже если в них в аллегорической форме речь идет о животных: «Останусь волком», «Охота») и, как всегда, предельно откровенны. Эта откровенность делает честь автору и заставляет поверить тому, о чем он пишет. Его строки неизменно несут в себе сильный эмоциональный заряд, и им свойственна какая-то удивительная внутренняя энергетика.

В стихах А. Рушкина, отражающих в той или степени личный опыт автора и его жизненную позицию, мы видим лицо и видим характер. Он отнюдь «не застегнут на все пуговицы» и не боится при всей своей серьезности выглядеть чуть ироничным (хотя сквозь иронию нередко проглядывает печаль) или по-человечески ранимым («Не читай стихов моих») и даже в чем-то беззащитным (« Я остался один. Совершенно один. Даже спорю теперь сам с собою »).

Порой он беспощаден к самому себе (« Да – графоман !») и нередко видит смысл там, где другие его не замечают («Странный потолок»). Будучи реалистом, хотя и не чуждым романтики, он прекрасно понимает, что совершенства нет – да и быть не может на этой Земле, хотя это отнюдь не означает, что к нему нет смысла стремиться, как в жизни, так и в строках. В этом сборнике – так же, как и в первом, – широко и разнообразно представлена любовная лирика автора, отличающаяся подкупающей, а иногда и прямо-таки обезоруживающей искренностью.

Стихи А. Рушкина порой весьма оригинальны и в то же время просты и даже прозрачны по своей смысловой структуре; он умеет органически сочетать разговорные вольности речи с четкой манерой изложения, не стесняясь при этом в выражениях и называя вещи своими именами. В этом мне лично видится своего рода внутренний – пусть даже и неосознанный – протест, своего рода неприязнь к различного рода табу, негласно налагаемым на человека чуть ли не с момента его рождения. Можно осторожно предположить, что данная тенденция (типичная, кстати, для нашего времени) не всем придется по душе; впрочем, это уже дело вкуса.

И все же жесткие, но четкие по своему замыслу и исполнению строки А. Рушкина несомненно имеют свою внутреннюю логику и притягательную силу. С ними можно соглашаться или не соглашаться, но они истинно реактивны – в том смысле, что побуждают к ответной реакции, к желанию вступить в дискуссию или даже в жаркий спор с автором.

Такому поэту непременно нужен понимающий читатель, нужна обратная связь , которая давала бы ему дополнительную внутреннюю энергию и мотивацию. И пусть вышедший теперь его второй сборник будет для него таким стимулом и такой мотивацией.

В. И. Шувалов,

доктор филологических наук,

профессор МПГУ, член Союза писателей-переводчиков

и Чеховского общества при Союзе писателей России

Есть люди, которые пишут хорошие стихи. Александр Рушкин пишет не просто хорошие, а правдивые стихи как о себе, о своем внутреннем мире, так и о жизни в целом, о мире внешнем – таком, каким тот предстает в его глазах, поэтому, в первую очередь, его поэзию отличает открытость души и отсутствие фальши:

По мере прочтения книги перед глазами читателя ярко вырисовывается многогранный образ автора, который то называет себя «графоманом», то влезает в шкуру «мухи», размышляя о жизни с ее точки зрения, то «звереет», превращаясь в медведя-шатуна, готового свернуть горы ради любимой, то заверяет нас, что свобода волка – превыше всего:

Читатель понимает, что лирический герой автора многое пережил в своей жизни, не раз опускаясь на дно, можно сказать, в самые дебри, о чем свидетельствуют следующие строки:

Эта «щемящая тоска» возникает и у читателя, когда автор рисует нам картину холодного зимнего Города, где на самом деле зима царит в сердцах и душах людей, а не за окном: « здесь даже люди обрастают льдами », « там тоже кто-то прячет тело в кокон / из одеял, но вряд ли он согрет ». Мир представляет собой жалкую картину скучного карнавала, наполненного «наигранным весельем», в котором « день наступил, а победила тьма ». Тогда поэт обращается к Художнику и просит нарисовать ему Жизнь, но тот в ответ смотрит «печальными глазами» и достает простой (не цветной) карандаш. Однако сам автор, в отличие от многих, не может смириться с такой картиной мира, его лирический герой, достигнув самого дна, когда « давно расстрелян весь боекомплект », заставляет себя подняться и призывает всех нас не отрекаться от веры, веры в чудо:

Так в какое же чудо верит сам автор? Впуская в сердце Весну (« капель звенит надеждой »), он ждет Любви, чтоб « ощутить, что все еще, быть может, изменится в обманчивой судьбе ». Несмотря на то, что во многих строчках лирический герой признается нам в своей «грешной жизни» (« Да только я – ни капли не святой, мне непривычен запах благовоний. Грешил, грешу и буду. Я такой !», « Ты – не Ассоль. Мое имя – не Грей», «Я слишком груб и холоден в любви »), трудно представить его циником. В глубине души это – романтик, который продолжает « строить замки из песка », обращается к любимой: « Стань героиней снов », отправляя ей « поцелуи с ветром » и ловит ответные « поцелуи как выстрелы »: