Ирина Маркова - Благовещенье

И небо было переменчиво,
Синицы пели невпопад,
И ветер колесил застенчиво
По миру восемь дней подряд.

Но вдруг Архангел в синем мареве
Внезапно небо приоткрыл,
И выплыл город в раннем зареве,
И был Архангел Гавриил.

Проснулось утренне-прозрачное
Весенне-раннее тепло,
И всё вчерашнее и мрачное
С души внезапно отлегло.

Синяя дымка весны запоздалой
Перемешала огни на Тверской,
Ветер задумчивый шепчет устало
Тихую повесть о жизни мирской.

Жизнь замедляется в сумерках марта,
Шум суеты постепенно утих,
Звёзд неизменных небесная карта
Скрыта, как вечность, в огнях городских.

Видится Храм, предпасхально суровый,
Весь в ожидании Светлого Дня,
Теплится сумерек отблеск лиловый,
Свет заменивший дневного огня.

Не успеваю, я нынче не в теме —
Среди огней затерялась одна.
Волнами движется тихое время,
Волнообразно проходит весна.

Отщебетали синицы несвязно,
Щебет, как песню, в душе сохраню.
Жизнь предпасхальная волнообразно
Нас приближает к Великому Дню.

Забеспокоится время проворно,
И подморозит ещё по утрам,
Но неизменно и нерукотворно
Примет весну Воскресения Храм.

Нарисованы Господом веточки
У березы в Пасхальной весне,
Словно лета грядущего весточки,
Православно скользят при луне.

Пробужденье с планетою вертится,
Умывается Русь у реки,
Слава Богу, что всё ёще верится,
Убегающим дням вопреки.

Православно по улицам носится
Звон заутренний русской души.
Время утренне мимо проносится
И полуденно тает в тиши.

Благовещенье с Пасхою молятся —
Прозвучали, как колокол встарь,
И растаял в тиши за околицей
В синих днях утонувший январь.

И в весеннем парящем цветении
Мы по жизни плывём, как во мгле.
В колокольном и праздничном пении
«Свете Тихий» плывёт по земле.

Перелистывая страницы
Запоздавшего снегопада,
Вспоминаются числа, лица,
Что когда-то мелькали рядом.

Слой за слоем снега ложатся
На закутанный в дымку вечер,
И внезапно стало казаться,
Будто вечер и вправду вечен.

Непрерывный поток движенья
Из прозрачной небесной выси,
И в снежинках есть отраженье
В бесконечность бегущих чисел.

Слой за слоем ложатся годы,
Не окинуть пространства взглядом.
Вопреки законам природы
Вдруг окажется прошлое рядом.

Где-то будущее запоздало
Иль увязло в сугробах где-то.
Настоящего слишком мало,
Чтоб понять Господнее лето.

Средь зимы, наступающей смело,
Непонятное на сегодня,
Закружилось в снежинках белых
Заплутавшее лето Господне.

Пётр и Павел —
Неба бирюза.
Миром правит
Летняя гроза.

Ветер дышит
Запахом ветвей,
Где-то слышен
Поздний соловей.

Шторой тонкой
В небе синий тюль,
Льётся звонкий
Песенный июль.

Дрозд, сорока —
В воздухе свирель,
Спит до срока
Жизни карусель.

Звёзды встали,
Всюду тишина,
В вечной дали
Вечная луна.

Слышны всхлипы
Птичьи у дорог,
Ели, липы
Смотрят на восток.

Запад дремлет,
Солнце погасил.
Небо внемлет
Голосу светил.

Пётр и Павел —
Невечерний свет.
Век убавил
Летний многоцвет.

Летняя церквушка
Плавала в снегу,
Маковка-макушка,
Куталась в пургу.

Принакрылась шалью,
Снег как кружева,
За летящей далью
Зимняя молва.

Успокоит тишью
Яркий небосвод,
И совсем не лишний
Снежный хоровод.

А церквушка тает,
Словно зимний сон,
Облака летают
В вечности времён.

Вечный, как столица,
Звон колоколов,
Сквозь метель струится
Музыка без слов.

Окна спешно тают,
Смотрят сквозь январь,
Как свеча мелькает
Зимний календарь.

Летняя церквушка
С липой вековой
Соткана из стружки
Снежной и живой.

Догорают свечи,
Догорает день,
Свет уходит в вечность,
И ложится тень.

Звоны, как с разбегу,
К небу поднялись,
Облаком и снегом
Принакрыта высь.

Покров родился над планетой
В глубинах вечной высоты,
Из снега сотканный и света,
Роняет белые цветы.

Преображён всего за сутки
Весь мир, дождавшийся утра,
Тюльпаны, розы, незабудки
В снежинках, выпавших вчера.

Над миром облачно и мрачно,
Но не теряют красоты
Из ткани снежной и прозрачной
Нерукотворные цветы.

Казалось, что они нетленны
На фоне улиц и дворов,
Но потеплело, и мгновенно
Растаял призрачный покров.

… Так на исходе листопада
Кружа, как листья, тают дни,
И от назойливого взгляда
Невольно прячутся в тени.

Осталось ждать совсем немного,
Когда нагрянут холода.
… Вдали заснежена дорога —
Ведёт неведомо куда.

Экклезиаст гласит: «Пройдёт и это».
Не стоит близко к сердцу принимать,
Что болью обернётся для поэта,
Другим – всего лишь жизни благодать.

В земных пределах многое понятно,
Теченье дней скрывает суету.
Весенний дождь неясно и невнятно
Пытается заполнить пустоту.

И я пытаюсь тщетно и лукаво,
Себе ни в чём признаться не хочу,
И оттого рифмованной отравой
Себе до боли душу полощу.

За опьяненьем следует похмелье,
Бессонниц непредвиденный черёд,
И как корабль опять сажусь на мель я,
Но выплыву, коль очень повезёт.

Экклезиаст гласит легко и мудро,
На мир людей взирая свысока,
За утром будет день, за ночью утро,
Чуть поболит – помучайся слегка.

Вот оттого рифмованной отравой,
Как водкой, заглушаю частый пульс.
О, Соломон! Ну как Вы были правы!
Мне невдомёк. Не знаю. Ну и пусть.

Экклезиаст – поэзии страницы,
Тебя я плохо знаю, но стремлюсь
Твоей воды, как мудрости, напиться,
Но вот себя пока ещё боюсь.

Экклезиаст, мне б мудрости немного.
У моря слов стою на берегу,
Но верить сердцу, как мы верим в Бога,
Не научусь. Не стоит. Не смогу.