Алла Кузнецова - Январский дождь (сборник)

Птенцами, что скрипачат из-под стрех,
Манит вина и шлет свои прошенья:
«Скорей на безрассудство, чем на грех,
Похожи те былые прегрешенья!»

Нам с терриконов отслуживших лет
Виднее суть всего, что в жизни было,
Вина и грех, сплетясь в тугой браслет,
Теснят запястья, чтобы сердце ныло.

Пересмотри их, вспомнив имена,
Припомнив даты и причины ссоры –
Поймёшь, что это вовсе не вина,
Причислена к греховным без разбора!

Всем не легко у жизни на краю…
Молясь, проси прощения у Бога:
Ты годы нес напраслину свою
И ею омрачал себе дорогу.

Снег ложится на ладонь и тихонько тает…
Сердце, глупое, не тронь дней, что птичьей стаей
Разлетелись, кто куда, не поймать! Так вышло…
И бреду я сквозь года, словно третий лишний.

А у них, у других, все не как у меня,
Там спокоен и тих образ каждого дня,
Где уверенность в том, что не тлеешь – горишь,
Там, где любят свой дом, что совсем не Париж.

Размывает дождь огни Эйфелевой башни…
Были радостные дни, были, да угасли,
Словно счастье не по мне, хоть на самом деле
Острым гвоздиком в стене в памяти засели.

А у них, у других, все родное, свое,
Город детства, как стих, дремлет в сердце моем,
Машет веткой мой клен, что по осени рыж,
И летит под уклон надоевший Париж.

В Елисейских полях все весною дышит…
Снова солнце, распалясь, забралось повыше,
И весны учуяв код, вновь цветет подснежник,
И еще отмеряй год ожиданий прежних.

А у них, у родных, на реке ледоход
И скворцы – певуны воспевают восход,
Жирной пашней пройдут, косолапя, грачи,
Но меня там не ждут, не зовут, хоть кричи!

Снова радость, снова лето, теплых дней не перечесть,
Но всего в окошке света – отчий край, что был и есть,
Понесусь к нему стрелою! Пусть хоть считанные дни
Буду с ним, а он со мною! – Не гони и не вини!

А у них, у родных, на погосте кресты,
Опущусь, как в родник, у надгробий простых,
На коленях слезой вкус росы подсолив,
Все, что было со мной, словно грех отмолив.

Я снисхожденья не искала,
Неся обиды горький ком
Туда, где волны гложут скалы
Песка шершавым языком.

Прозренья трудная задача
Не по годам, хоть по уму!
Душа болит, но я не плачу,
Скажи мне, Боже, почему

В коротком русле жизни хлипкой,
Где дни сначала не начать,
Умеем выстрадать ошибки,
Но не умеем их прощать.

Не согласна я с тайны бесславьем
(Я привычкам пустым не раба!),
С тем, что тайна становится явью,
Такова, мол, у тайны судьба!

И явилась мне как-то случайно
Мысль, что самым удачным под стать:
Просто… умерли тайнами тайны,
Суть которых не смели предать!

Когда эмоции бурлят,
Молчит главенствующий разум –
Мы этим жизнь свою не красим:
Потом, с оглядкою назад,
Вздыхая, каемся, страдаем,
А помесь чувств шкодливой стаей,
Скуля, опустится на дно
Души, где стынут беды горкой,
Осадком липким, сладко-горьким,
Чтоб ум будить, когда темно.
Дерзя, с ехидинкой перечит,
Крамолу вкладывая в речи,
Отстаивая правоту
Своих же собственных поступков,
Винит за пенье звонких кубков,
За пир, где жизнь невмоготу!..

А что же разум?.. Разум тверд,
Но принял вид, что сладко дремлет,
Фуражкою «аэропорт»
Прикрыв глаза, изводит время
(Так обнаглевший здоровяк,
В метро расплывшийся ватрушкой,
Хватает чтиво второпях
При виде сгорбленной старушки).
И только совесть день и ночь,
Как червь, упрямо сердце точит –
Её не каждый слушать хочет
И не торопится помочь…

Кто идет, кто летит, кто ползет
В неизменном движенье вперед
По своим – восходящим – виткам,
По неделям, годам и векам.

Не осилит движение тот,
Кто с дистанции раньше сойдет
По другим – нисходящим – виткам,
К прошлой жизни годам и векам.

Не бездействуй, досаду тая, –
В поле жизни есть нива твоя,
Если сеешь исправно и жнешь,
Значит, движешься! Значит, живешь!

Все спешу – и в оттепель, и в стужу–
В старый парк, как в храм под образа,
А декабрь мне цедит холод в душу,
Застилает теменью глаза

Возвращает лет ушедших стая
Незабытой радости тепло -
И смеется юность молодая
Беспощадной старости назло.

Пусть былое радует, не судит,
Чтобы светлой радости – не счесть,
То, что было, скрасит то, что будет,
Оживив собою всё, что есть.

Расшвыряю грусть по закоулкам,
Пусть в раденьях, прошлому сродни,
В колокольных звонах Петербурга
Тают Богом мерянные дни.

Не рифмуйте с морем горе,
Прожужжавшее нам уши!
Не бывает с морем в ссоре
Тот, кому Всевышним сужен

Синий мир, что лижет сердце,
Рвётся ввысь и ниспадает!..
Если лучше присмотреться –
И на суше бед хватает.

Поминаем, стиснув зубы,
Корабли да субмарины,
Что заякорили судьбы,
Где безмолвствуют глубины.

От волны не ждём ответа –
Помолчим в немом укоре…
Тем не менее, поэты,
Не рифмуйте с морем горе!

Простор небес безбрежен и высок,
Там звезды россыпью, хвостатые кометы
И близкие, как при челе висок,
Системы нашей Солнечной планеты.

В семействе этом – древняя Земля,
Шар обжитой, наш дом, наш порт в Эфире,
Где все, что нужно «человека для»,
Лишь был бы мир в подлунном нашем мире.

Кем движимо такое громадье?
Неужто эти мириады точек,
Что чтят предназначение свое,
Летят, как могут – и маршрут их точен?..

Не год и не какой-нибудь сезон
Вращает их огромная силища –
С тех самых «незапамятных» времен,
Свидетелей которым не отыщем.

Все тайны мирозданья – в нем самом,
Хоть в книгах и описаны подробно,
Вселенная построена с умом,
Но объяснить мы это не способны!

О высь, манящая от века,
Чумацкий шлях на синих травах,
Где хлопцы-бражники телегой
Возили соль в мешках дырявых…

Веками светятся Стожары,
Темнеют дыры, будто гнезда,
И золотой петух поджарый
Пасется, склевывая звезды…