Фердинанд Фингер - Просто жизнь

«А так как говорили без акцента мы на этих языках»,
То молча жестом иностранцам намекнули,
И, оказалось, выпить иностранец не дурак,
Минуты не прошло, как водку коньяком мы полирнули.

И не заметили мы в радости тогда,
Как самолет прорвался в высоту – дельфином в воду,
И искренне порадовались господа
За то, что вырвались мы на свободу.

И, слава Богу, мы защищены транзитом,
Пока не попадем в тот вожделенный рай,
Немного денег на дневное пропитанье
Капитализм, ты хоть умри, но нам отдай.

Зато теперь ты в браке со свободой,
Которую ты всей душой хотел!
Теперь бы к браку этому прибавить бутербродик,
И доказать, что жизнь «существование белковых тел».

К тому ж Господь помог нам уцелеть,
Ну, не заметили мы в радостном угаре,
Что в крылья только половина керосина залита,
И самолет до Вены лихо долетел
«на вино-водочном коньячном перегаре».

Ну, смехом – смех, а жизнь – жизнью, брат,
Та Вена хороша сейчас для венского аборигена,
Попробуй ты с семьей без языка, без денег проживи,
Ведь даже бочки нет, которая была у Диогена.

А вскоре был сколочен тот еврейский поезд,
Заполненный бежавшими совками под предел,
Кого там только не было – дантист, профессор,
«Триперолог», повар, прожига-жулик,
Но последний в тот момент был не у дел.

А после мюнхенской Олимпиады нас особо охраняли,
Примерно, как у Брежнева – солдат не счесть,
Спецназ черненными 16-М вооруженный,
До Рима поезд провожал, какая честь.

Часы тягучие прошли и в сердце Рима,
Вокзальной суетой окружены,
Наш поезд в «Термини» вкатился тихо,
И в «вечном городе» вдруг оказались мы.

Затем в заношенном задрипанном отеле очутились,
Куда нас быстро провожающие привезли,
И здесь такое с нами приключение случилось,
Что в самом худшем сне не ожидали мы.

Раздался русский голос:
«Господа, счас время «перманджаре»,
Тарелку макарон извольте получить,
Затем наверх – дадут вам мили-лиры,
Чтоб в Риме-городе вам долларом служить.

У лысых волосы на голове поднялись дыбом,
За что нас обозвали грубым словом – «господа».
И что такое означает слово «перманджаре»?
А главное, за что дают нам денежки зазря?

За прожитую жизнь в «совке», за долгие года,
Нам никогда задаром денежки не выдавали,
Ни разу нас не оскорбили словом «господа»,
Еды бесплатной не давали – бесплатно лишь кричи «Ура!»

Конечно, все здесь страшно возмутились,
Оглобли развернуть – какое счастье, время есть,
Но быстро голоснувши, согласились,
Что это все возможно нам перетерпеть.

И оказавшись в абсолютно абсолютнейшей свободе,
Все побежали «вечный город» посмотреть.
На привокзальную на площадь Рима,
А выданные мили теплотой карманы стали греть.

На площадь вышли, и у нас квадратные глаза,
Там трансвеститы нас чуть в сети не поймали,
Какое счастье, что совковый опыт был у нас,
Ведь раньше трансвеститов – только мы и знали.

Там проститутки в два ряда заманивали мужиков,
На всю оставшуюся жизнь совки могли найти подругу,
А уж о «ролексах» железно-золотых —
Чего тут говорить, купи за пару миль и подари их другу.

Мильоны зажигалок продавались там,
На противнях железных там дымилися каштаны,
Кокосовые дольки – все в белейшей белизне,
И орошали их журчащие фонтаны.

А в первые деньки пятерку долларов на душу,
Так, что в богатстве мы могли бы утонуть,
Плати за пачку «Мальборо» – а это миля-лира,
А на четыре остальные можно и гульнуть.

«Былого не вернуть, а будущего нету»,
В цыганской песне ведь поется так.
Ведь мы бомжи, без денег и без документов,
Прямым путем отправим денежку в кабак.

О «Траттория» римская – ведь ты совсем не шутка,
Там клетчатою скатертью покрыты все столы,
И можешь хорошо по-римски там покушать,
И можешь ты устраивать «лукуловы пиры».

Сейчас начнем: сперва на стол придут «Ризотто моцарелла»,
«Прошутто» с дынею – «Салато мисто» вдруг,
Вокруг тарелочки «Вердура котто» – отварная,
Лови момент и наслаждайся, друг!

Затем настанет время итальянской пасты,
«Аль-Астичи» лингвини тут «Фраскати» ставь на стол,
Спагетти «Болонезе» с нежным пармезаном,
Ты чувствуешь себя царем, усевшимся на трон.

Тебе финалом зазвучит оркестром мощным
«Коррето векья», ты эспрессо закажи,
А перед этим рюмочку обледенелой «Граппы»,
И можешь веселиться для души.

Теперь рутина – расскажу для сохранения арийской расы —
«Еврейцев» всех отправили в «ХИАС»,
Бастардов остальных в «ИРЧИ» определили,
Чтоб каждый знал, какой с рожденья у него окрас.

Сказали в месяц раз, чтоб приходили за получкой,
На шестьдесят поддерживали в месяц нас, сказали,
Чтоб жилье искали срочно, замков не снимали
И мебель антикварную не покупали б мы сейчас.

Случайно набрели мы на жилье под Римом,
На живописных, с пиниями, взгорках старый дом стоял,
И верхний в нем этаж мы на троих с Одессой поделили,
Внизу апартаменты – вечно блеющий барин снимал.

В уютной атмосфере (0+5, уютно) перезимовали,
Разбили урну с прахом тещи нам опять
Ну, что уж эти «шерлок холмсы» там искали,
Мне до глубокой старости вот это не понять.

И вдруг Господь нас наградил за нравственные муки,
На всю оставшуюся жизнь спасенье ниспослал.
Владелец домика, врач-рентгенолог Альдо Брокиери,
Наш главный Вектор жизни в руки передал.

Благодаря спортивно-медицинскому образованью,
Которому пятерку жизни лет отдал.
Я в тяготах его с ногами разобрался, и он, как резвый конь,
Пригорками с винтовкой поскакал.

Скакал, охотился, и в благодарности
за возвращенное здоровье
Ключи от клиники рентгеновской мне передал.
А адрес студии такой – «Ravenna Venti Quatro»,
Чтобы в дальнейшем в ней я пациентов принимал.

А в «вечном городе» он был известный рентгенолог,
И мне блестящую характеристику нарисовал,
И много римских дам за красотой в погоне, —
За точечный массаж лица легли к моим ногам.

В те времена моя работа стоила пять баксов в час,
Два пятьдесят откладывал я доктору заначку в книжку,
А остальную половину я по-братски брал себе,
Мне не казалось, что с него беру я лишку.