Иван Гусаров - КИЧЛАГ

В тишине прогулочного дворика
Воздуха хватанешь морозного,
Есть тема для тюремного историка
Со времен Ивана Грозного.

Русскому без мата, как без рук,
Основательно теряется лицо,
Сделали огромный крюк –
Отпустили крепкое словцо.

Без мата, как без хлеба.
Весть пришла издалека,
Сжалось в овчинку небо –
Мат слетает с языка.

Мат не вреден для здоровья,
Он не пластид и динамит.
Мат, отпущенный с любовью,
Быстро личность охладит.

Мат древнее топора,
Раздвинул до небес формат,
Не знали древние пера,
Но хранили свято мат.

В старинных свитках бересты
Писались росича права,
Как очень редкие цветы
Хранились бранные слова.

Без мата не было атаки,
Он дух наращивал в бою,
Не обойтись без брани в драке,
Придержит мат в строю.

Палят в сражении пушки,
На поле брани все сословия,
Окунулся юный Пушкин
В тайну бранного злословия.

Не смог голоса собрать,
Сошел заранее с трассы,
Звучит «Япона-мать!»,
Брань уходит в массы.

Растянул меха гармошки,
Выдал скверные частушки –
В восторге хлопают в ладошки
Дети, женщины, старушки.

Оставил мат бараки,
Переехал в светлый дом,
Брань отпускают фраки,
Сидя за фамильным серебром.

Мата нет на зоне,
Но он присутствует, витает,
Он в фене и жаргоне –
Зэк по глазам читает.

Живет в словесной ткани,
Его не вытравить, не сжечь
Русский возглас брани,
Ему лучше не перечь.

Подходят к перрону составы,
Примет гостей столица,
Любители быстрой халявы,
Криминальные едут лица.

Кидают и дурят по-черному,
Рекламой пестрят издания,
Нету места ученому,
В метро продаются звания.

Больничные прочат листы,
От всех излечат болезней,
Таблетки и капли пусты,
Деньги готовь, любезный.

Поселят дюжину персон
Основатели аферы,
Повсюду клеят лохотрон,
Остановки, как пещеры.

В подвале шустрый китаец
Лейблы шьет под Армани,
В столице осел скиталец,
Бизнес ведет на обмане.

Солнце взошло едва,
Узбек кричит дотемна:
«Арабский вкусный еда –
Шаурма, шаурма, шаурма».

Нету у фирмы лица,
Посредник привозит товар,
Аферам не видно конца,
В дело пускают навар.

Невеселое крутят кино,
Обещания заведомо лживы,
Золотое ищут руно
Любители легкой наживы.

Пиво попьют опера
В компании вольных стрелков,
Остановить преступность пора,
План перехвата готов.

Ловят халявщиков пачками,
Жалеют суду жеребят,
Попугают зоной, точками,
В общем, слегка пожурят.

Прессую феню и жаргон,
Воздух выдавил из строчки,
Ушел нормальный сок,
Отбили на допросе почки.

С кровью приходится мочиться,
Крою матом сотым,
Мне больше не молчится,
Стать решил сексотом.

Разведи, гражданин законник
Всех по правильным углам,
На службе убойный треугольник:
Мордобой, шантаж, бедлам.

Признание выбивают опера,
Улики находят на звезде,
Работают грубее топора,
В отказ идут в суде.

Лепят дело, стоя,
Свободу всюду водрузили,
Во времена советского застоя
Так нагло не грузили.

Где законы, гражданин начальник?
Суют готовый протокол,
Подпишет гнутый чайник,
Сядет задницей на кол.

В СИЗО открытый пресс,
Не поможет голодовка,
Следствию не кажешь интерес,
Нагнется в карцере голтовка.

Приходит служивый по надзору,
Решил братишка попечалится,
Мол, прессуют без разбору,
Неделю, как в подвале чалится.

В полдень отворилась кормушка,
Принесли бумагу из спецчасти,
Зря стреляла пушка,
Ответ достоин власти.

Сухо, кратко и казенно.
Словесная сдохла перестрелка.
«Нарушений нет. Все законно.
Проведена проверка».

Письмо прилетело в централ,
Пишет братика подельник:
Поезд увез за Урал
В дальний таежный ельник.

Плохо в тайге без любви,
Молодая осталась жена.
Плоты плывут по Оби,
Туманов плывет пелена.

Плывет по Оби лесосплав,
Штабеля на крутом берегу.
Парнишке не важен Устав,
Покинул на время тайгу.

Нашелся хороший баркас,
Ветров подходящие розы,
Уставы ему не указ,
Песня доходчивей прозы.

Валил свою сотню стволов,
До утра оставался свободен,
Сидела братва у костров,
Был он бригаде угоден.

Парус серел на Оби,
Ветер прилип к парусине.
Парнишка пел о любви,
О доме, о маленьком сыне.

Воды бегут за бортом,
Ветер усилил старание,
Далеко родительский дом,
Не скоро случится свидание.

Ложился вечерний туман,
Он вернулся веселый, охочий,
Осилит он завтрашний план,
Настрой боевой и рабочий.

Силы давала река,
Вольный беспечный ветер,
На север плывут облака
В теплый таежный вечер.

«Выйдем из невежества и мрака», –
Самозабвенно пели.
Вышли из убогого барака
И сталинской шинели.

Видел многое барак
От фундамента до кровли,
От простых банальных драк,
До большой резни и крови.

Углы чернели от промоин
Скрипели нудно половицы,
После страшных сучьих войн
Валялись погнутые спицы.

Казенный жесткий стиль,
Прошли бараки миллионы,
Превращали их в утиль
Гуманные законы.

Нету лучших перемен,
Упал на нары от бессилия,
Не получая ничего взамен
Из рога изобилия.

Сунул горстку золота
На черный день под половицу.
Под знаком Серпа и Молота
Угораздило родиться.

Вышел из общин барака,
Разбит, повержен враг.
Рассудила власть двояко,
Закрыли в лагерный барак.

Барак – убогое жилище,
Сродни пещерным нарам,
Здесь кантовались тыщи,
Через колено гнули норов.

В бараках – буйный нрав,
Власть не лыком шита,
Вычисляли, кто не прав,
Пропуская через сито.

В жизни нету смысла,
На вопросы нет ответов,
Но не возникало мысли
Предать страну советов.

Добываем честно уголь,
Родились дети в браке,
Отмерен тесный угол
В покосившемся бараке.