Иван Гусаров - КИЧЛАГ

День российского ЗэКа
Украсит любой календарь,
В течение последнего века
Арестанта морозит январь.

От снегов холодного севера
Долетают теплые строчки,
До полей бескрайнего клевера
На карте скорбные точки.

Миллионы прошли лагеря,
Остались на сердце шрамы,
Не найдешь среди них бунтаря,
Семейные пьяные драки.

Неотделима от нас неволя,
Равнодушие наше бесспорно,
Мы – колосья единого поля,
Не вызрели многие зерна.

Трагедия, боль человека, –
Из соображений сажали тактических,
В день российского ЗэКа
Вспомним всех политических.

Много невнятного было,
Мы все далеко не святые,
Ошибся однажды терпила,
Годы прошли молодые.

День российского ЗэКа,
Такой же, как ты заключенный,
Увидели в нем человека,
Вспомнили номер казенный.

День российской неволи
Будет отмечен не зря,
Свобода гуляет в поле,
Праздник придет в лагеря.

Все больше сидим по домам,
Вечер простой, рядовой,
Спасибо любимым ментам –
Наш охраняют покой.

С проверкой пришел участковый,
На столе стоит самовар,
Чаек дымится готовый,
Очень тихо ведем базар.

Удивляется страж порядка —
Трезвые вечером, днем,
В руках гармошка-трехрядка,
Старые песни поем.

Помнишь Ванинский порт,
Крестик нательный на счастье?
Под окном милицейский «Форд»,
И «Ролекс» висит на запястье.

Дурью не пахнет дымок,
Водку бросили шкалить,
Работой занят браток,
Ночью не ходим шакалить.

Доволен безмерно майор:
Спокойно все на участке,
Отменит надзор прокурор,
Заиграют вечерние краски.

Встретит ночная Москва,
За столом посижу в казино,
Привет, ночная братва,
Не виделся с вами давно.

В кармане из лагеря ксива,
Ценная очень бумага,
Срок отволок красиво,
Вышел на волю бродяга.

Дождь стучит по перрону,
Капризы дождливой погоды,
Спешу к своему вагону,
Взял билет на Минводы.

Здравствуй, город Минводы!
Облака плывут красиво,
Пью лечебные воды,
Вино забросил и пиво.

В парке музыку слушаю,
Красивый город – Минводы,
Мороженое сладкое кушаю,
Век не видать свободы.

Сочные южные краски,
Ласковый теплый вечер,
Я сегодня в завязке,
Девичьи трогаю плечи.

Встретил свою надежду,
Познакомились очень быстро,
Девушку звали Надежда,
Пробежала взаимности искра.

Славный город – Минводы,
Не забуду твои черты,
Мы дети великой природы,
Надежда ее и цветы.

Спасибо, город Минводы,
Открылась бескрайняя новь,
Пролетают, как в сказке, годы,
Страшная сила – любовь.

У подножия скалистых гор
Шумит небольшой городок,
Мотает братишка Егор
Судом положенный срок.

Ждет его дома жена,
Дети и старая мать,
Мечта у нее в жизни одна –
На прощание сына обнять.

Видно с соседних гор —
Длинный ползет автозак,
В строю заходит Егор
В длинный и темный барак.

Кислотою травят металлы,
Чернеют ногти и зубы,
Ездят на «Волгах» вассалы,
Вертухаи надменны и грубы.

Жесток постсоветский ГУЛАГ,
Ежовы не снял рукавицы,
В ворохе судных бумах
Сплошь виновные лица.

Грубанул, наверно, Егор,
Пошел выбивать зарплату,
Не слушал его прокурор,
Приравняли случай к захвату.

Жду братишку домой,
Выедет Егор в Покров,
День рождения его зимой,
Родная по матери кровь.

Встречу его у протоки,
Расскажу последние новости,
Не иссякают зэков потоки,
Нет у законов совести.

Судьба указала перстом,
Ниша свободная есть,
За плечами – казенный дом,
Планов лихих не счесть.

Погоняло досталось – Клоп,
Свой набиваю карман,
Пожар, наводнение, потоп, –
Спокоен, как старый диван.

Присосался к серой нефтянке,
Хозяев своих стерегу,
Счет на острове в банке,
Домик на том берегу.

Есть огромная яхта,
Деньги картели суют,
Я дока в области фрахта,
Танкеры с нефтью снуют.

Черное золото недр
Имеет серую крышу,
Подельник по прозвищу Кедр
Сбыта наладил нишу.

Утекают золотые реки,
Сливаясь в большие моря,
В Штаты, Японию, в греки, –
В дальние, в общем, края.

Работает чисто картель,
Вовремя сделает сговор,
Заказов целый портфель,
Осетра готовит повар.

Один за глухими стенами,
В раскаянии доверься шконке,
Каждый занят своими штанами,
Свои донимают гонки.

Обдает пронзительным холодом
Сильно обточенный зуб.
Между наковальней и молотом
Очередной появится труп.

Духовные отцы НКВД
Оставили мерзкие тесты,
Вилами напишут на воде
Все жалобы, претензии, протесты.

Все погибшие забыты,
Стерты в лагерную пыль,
Зоны, камеры забиты,
Закон – перекрученный горбыль.

Осталась скотина глыбою,
Стережет назойливо покой,
Скользкою стала рыбою,
Лучше промолчать – какой.

Признание осталось царицею
Никем не доказанной вины,
Вылетишь пощипанной птицею
После следственной войны.

Следствие выпускает пар,
Остывает медленно от перегрева,
Честнее зэковский базар,
Правдивей вести слева.

Говорим на разных языках,
Граждане не все равны,
Найдется рояль в кустах,
Что ни клавиша – признание вины.

Заглянет редкий луч
Под темные, серые своды,
Будешь терпелив – будешь везуч,
Дождешься вовремя свободы.

Арестант живет надеждами,
По далекому скучая прошлому,
Грезит белыми одеждами
В пику состоянию пошлому.

Не выносим порой позор,
Веселья маленькая толика,
Пялится в волчок дозор,
Смотрит, как удав на кролика.

В смятении слабость есть,
Играет скрипка Паганини,
Укрепляя стойкость, честь,
Чтоб не утонуть в болотной тине.

Следствием засвеченный момент
Висит Дамокловым мечом,
На зону выпишут абонемент,
Раскаяние, признание нипочем.

Тень ложится игрока
На общак, решетки, стены,
Она пришла издалека,
Из закулисья мертвой сцены.