Борис Бурмистров - Избранное

До той недалекой поры,
Когда распускается верба
И радужный смех детворы
Взлетает до синего неба…

Рисую осенний пейзаж —
Прекрасный кусочек природы.
И женская прихоть и блажь —
Всего лишь измена погоды.

…Из той поры до нынешнего дня
Летит, летит: «Не разлюби меня», —
И готов поклясться на крови,
Я от твоей не отрекусь любви.
Когда вдали забрезжит ливень-свет,
Мы вдруг поймем, что нас уже здесь нет,
Лишь голоса, да отголоски дней,
Судьба твоя растворена в моей.
И потому безудержно любя
И среди звезд я отыщу тебя…

Сколько прошел дорог,
Сколько спалил мостов,
Слишком печален итог —
Много могил и крестов.

Сколько друзей схоронил,
Сына отнес на погост.
Кто из неведомых сил
Сжег этот крохотный мост?

Господи, что впереди,
Пламень в душе или лед,
Молот тяжелый в груди
В ребра безжалостно бьет.

Что же мне делать теперь,
Новые строить мосты?
Двери слетают с петель —
Поле, снега и кресты.

Все, что от жизни возьму, —
Все, уходя, возвращу.
Канув в кромешную тьму,
Всем ли и все ли прощу.

Все ли прощу я себе,
Все ли могу я прощать,
В этой заблудшей судьбе —
Было о чем мне вещать.

Было о чем сожалеть,
Крест свой нелегкий неся…
Мог бы давно умереть —
Без отпущенья нельзя.

Без отпущенья грешно,
Раньше, до Судного Дня,
Всем отпущенье дано…
Нынче простят ли меня?

Сколько потеряно,
Сколько не найдено.
Жил неуверенно —
Счастье украдено.

Времечко сдвинуто
Ветрами зимними,
Душенька вымыта
Белыми ливнями.

Что же осталось:
Дорога нездешняя,
Сердца усталость.
Да грусть безутешная.

Жил бы уверенно,
Зная доподлинно —
Что не потеряны
Совесть и Родина.

Ниточка тонкая —
Дума заветная.
Жизнь моя горькая,
Жизнь моя светлая.

Утро по полю
Дымкою стелется,
В лучшую долю
Трудно, но верится.

Все сильней, сильнее
Белый снег валит.
К вечеру яснее
Голова болит.

К вечеру сильнее,
Как не берегись!
Глупая затея —
Эта наша жизнь.

Все чужие боли,
И своя к тому ж,
По господней воле —
Я поэт и муж.

По господней воле
Нужен там и тут,
Во широком поле
Чьи-то кони ржут.

Во широком поле
Разгулялся зверь,
По своей-то воле…
Кто готов теперь?

За тебя сразиться,
Пресвятая Русь!
На чело ложится
Мировая грусть.

До тридцати разбрасывали камни,
Искали чувств глубоких родники.
От слов тяжелых закрывали ставни,
Напуганные правдой земляки.
До тридцати вливали в наши уши
«Святую» ложь, пускали пыль в глаза…
На всю страну кричали наши души,
По всей стране молчали голоса.
Не оправданье – долгое молчанье,
Все это в нашей скажется судьбе.
Но чистых слов прекрасное звучанье
Мы постарались сохранить в себе.
И время нас по-своему венчало,
Нам много лет, но грех нас в том винить.
Мы много передумали сначала,
Чтоб нынче с болью в сердце говорить.
И чистых слов мы не забыли давних,
До сорока сумевшие дожить —
Пришла пора. Мы собираем камни,
Чтоб родники от скверны оградить.

Все больше зимние пейзажи
Рисует мальчик, мой сосед,
И дарит девочке Наташе,
И говорит: «Прекрасный цвет».

Белеет серый лист бумаги
Под кистью юного творца,
Белеют рощи и овраги,
И снег белеет у крыльца.

Белым-бело по всей округе,
Что уместилась в полотне…
И мчит малыш к своей подруге
На белом, белом скакуне.

Рисуй, малыш, все белым цветом,
Пока так чувствует рука,
Пока еще ты с белым светом
Лишь познакомился слегка.

Задумаюсь над сутью бытия —
Вот дом, огонь и у камина – я.
Задумаюсь над суетою Дня —
Вот дом, огонь.., но в доме нет меня.

В моем лице – морщинки прапрадеда,
В моем лице – улыбки праправнука,
В моем лице – крупинки прапраСвета,
В моем лице – полоски прапраЗвука.
Все собрано по капелькам, крупицам,
Чтоб будущему в прошлом повториться,
Лицо льстеца, лгуна или творца —
Начало есть и нет ему конца.

Поеду в Сочи отдыхать,
Вот, сэкономлю на зарплате,
Питанье, море, да кровать
И кое-что возьму в прокате…

Поеду, хоть на малый срок,
В родном краю холодновато,
Там с головой уйду в песок —
Сибиряку так мало надо.

Погреть бы косточки свои,
Да кожу белую поджарить,
И на последние рубли
У моря «сфотаться» на память.

Чтоб показать друзьям потом,
Да прихвастнуть чуток при встрече, —
Мол, в море плавал голубом
И жил почти по-человечьи.

Песочные часы. шуршание песчинок.
Почти не слышен времени уход.
Мир состоит из капелек и льдинок,
Из снежных гор и океанских вод.

Великое и крохотное рядом,
Минутное и вечное – в одном,
В одном сосуде розово-стеклянном,
Заполненном просеянным песком.

Текут песчинки, время отмеряют.
На дно сосуда падают шурша…
И с каждою песчинкой умирает,
И снова возрождается душа.

Неумолимо времени теченье,
Судьба – песчинка. Движется песок…
И смерть полна высокого значенья —
Душе никто не отмеряет срок.

Ночное небо. Холод. Тишина.
Усталый ветер в полудреме стонет.
Любимая, мне нынче не до сна,
Ты спи, а я побуду на балконе.

Я постою тихонько на краю,
На том краю, где разум замирает,
Где душу обнаженную мою
От глаз небесных дымка закрывает.

Где так легко вспорхнуть и улететь,
Шагнув туда, за легкие перила,
Где бродят розно жизнь моя и смерть,
И где душа до этого бродила,

И где потом бродить ей суждено…
На эту землю возвращаясь снова,
Рубить в пространство звездное окно
И ожидать пришествия второго.