Анатолий Гребнев - Берег родины

Нет! Пусть время смертельно торопит —
Оглянись и постой на меже,
Чтобы свой исторический опыт
Оценить искушенно уже.

И в движеньи к намеченной цели
Уловить световодную нить:
Всё вернуть, что порушить успели,
Что осталось – сберечь-сохранить.

Да не будут поруганы святость
И величие нашей земли!
…Запоздалой виной виноватясь,
К Пересвету мы с другом пошли.

Шли, хоть знали давно и подробно,
Что могила его не в чести,
Что втихую сумели надгробье
Над святым погребеньем снести,

Что в чаду индустрийной нагрузки,
Перейдя святотатства предел,
Над великой святынею русской
Многотонный компрессор гудел.

В лязге-грохоте память заглохла,
Воцарилась бездушья тоска…
С хмурым тщаньем товарищ из ВОХРа
Проверяет у нас пропуска.

Но нельзя нас, как раньше – хоть тресни! —
Завернуть, не пустить, застращать.
– Мы, товарищ, пришли на воскресник!
Подпись есть и на месте печать.

Ты открой нам железные дверцы,
Придержи бесполезную злость.
Здесь не мало нас, единоверцев,
Не со всей ли России сошлось!

Брошен клич ратоборцами духа:
Запустения вычистить хлам,
И вернуть, и поднять из разрухи
Воскрешающей памяти храм!

Мы свободу и веру обрящем,
Выступая на битву со злом.
И копьем Пересвета разящим
Я вздымаю карающий лом!

Рубят рядом кирка и лопата,
И челночно носилки снуют…
И опять озарила лампада
Пересвета последний приют.

И на миг в полумраке неясном
Фитилек защитила ладонь,
Чтоб уже никогда не погаснул
Нашей памяти
Вечный огонь!

Как тогда, смутный день
из тумана встает,
И далеко окрест —
от Непрядвы и Дона —
За волною волна
по России плывет
Торжество и печаль
колокольного звона.
Только русскому сердцу
услышать дано
Этот звон, заглушивший и плач,
и молитвы!
Он разбудит и тех,
кто не слышит давно,
Кто упал и уснул среди грохота битвы.
Я стоял среди многих
в переднем ряду
И не дрогнув шагнул своей смерти
навстречу,
Когда треснули копья,
встречая орду
И с ордою мы сшиблись,
и ринулись в сечу!
Я средь ратников павших
остался во тьме.
Но с отрадой в сей день,
звуку жизни внимая,
Зрю не ханский шатер —
Храм на Красном холме,
Где следов не отыщешь
поганых Мамая.
Лишь полынь по Непрядве,
как память, горька,
Да колюче кустится
татарник кровавый.
И над полем, как ветер,
Летит сквозь века
Этот звон
Никогда не смолкающей славой.

Прислушайся к душе —
Она еще живая,
Она не умерла
В разврате и вине.
Саму себя храня,
Саму себя срывая,
В молитвенной она
Страдает глубине.
Там тайная страна.
Там Русь
– твоя Матёра.
Славянами, как встарь,
Заселена она.
Сияет солнце там
Средь вечного простора,
И недругам она
На откуп не сдана.
Сияет солнце там,
И, взгляд куда ни брось я,
Ухожена земля,
Куда ни обернусь.
Под колокольный звон
Качаются колосья,
И молятся в скитах
Святители за Русь.
Пусть нынче на Руси
Пиры справляет нерусь
И сатанеет зло,
Наглея всё сильней, —
Россия-Русь моя,
В тебе я не изверюсь —
Еще восстанешь ты
Во всей красе своей!
Не сломлен русский дух!
Ты, в нем найдя опору,
Сама распорядись
Державною судьбой!
Прислушайся к душе,
Открой свою Матёру.
Проснись, родной народ,
И стань самим собой!

Ты не это ли чудо искала,
По земле и по небу кружа?
В голубое безбрежье Байкала,
С ним сойдясь,
Ты взлетала, душа!
Узнавала родное с восторгом,
Обнимая, как чайка, волну,
К поднебесным
рванулась просторам,
Содрогаясь, вошла в глубину.
Слава Богу, что снова я ожил.
Встав под ветер,
вздымающий вал,
Будто здесь я
Всю жизнь свою прожил,
Хоть я здесь никогда не бывал.
Гул глубин,
что меня переполнил,
Звоны-вызвоны,
внятные мне,
До меня долетали
я вспомнил!
В материнской моей стороне.
Светом снежных
вершин осияны,
Далеко и вблизи от меня,
Словно вечность,
застыли Саяны,
Это чудо живое храня.
Ты нашла,
что так долго искала,
Не напрасно
мытарства верша:
Ты с мятежной душою Байкала
Обручилась навеки, душа!

Внезапно в судьбе возникая,
Я знаю, совсем неспроста
Полынный простор Забайкалья
Ворвался в меня
Навсегда —
И Нерчинским трактом, и тропкой,
Лугами с былинкой любой,
Кровавой ордой кровохлёбки,
Листвянкой, как дым, голубой.
Ещё непривычна для глаза,
Обжитая Русью давно,
Земля азиатская
Сразу
Казалась своей всё равно:
Берёзкой
и говором улиц,
И песней
такой пастуха,
Что сопки вдали
Развернулись,
Как синей гармони меха!
И как возле отчего дома,
Отрадой для сердца живой,
Шум жита
в степных суходолах
Катился волна
за волной.
В краю, где за дымкою мглистой
Текли Чингисхановы тьмы,
Где дух бунтарей-декабристов
Витает в руинах тюрьмы;
Где нынче
Сквозь чащи и скалы,
Сквозь всю первобытную даль
От брега седого Байкала
Ведут на Восток магистраль —
В какие великие встряски,
В года переломов каких,
Из курских, воронежских, вятских
И прочих людишек лихих
В горниле суровой природы,
Кремневой закалкой крепки,
Особой, сибирской
породы
Явились на свет мужики!
И где бы теперь ни носило,
Но ясно, как день,
Для меня;
Мы все у родимой России
По кровному счету —
Родня.

На стрежень воронки уходят,
Покоя не знает вода.
Не наши ли быстрые годы
Уносишь ты в даль,
Иногда?

Не так ли, светло и упруго,
Летят наши дни на закат?..
В строке Забайкальского друга
Я времени слышу раскат!

Сшибаются струи кругами
И кругом идет голова,
И радостно грудь обжигают,
Как ветер полынный, слова.

И весь этот мир без изъятья
Оплакать захочется вдруг,
И женщины милой объятья,
И боль неизбежных разлук;

И юности вольные травы
С далеких июньских лугов,
Где шепот осенней отавы
Средь грузных, как думы, стогов…

Но как еще молодо тело!
Пусть время летит напролом,
Пока не запели метели,
Мы сами с тобою споем;

Прощальная горечь бокалов —
За встречу в грядущих пирах!
«По диким степям Забайкалья,
Где золото роют в горах…»

Среди дел моих самых насущных
Вдруг собьюсь, улыбнусь на бегу:
Человека с фамилией – Сущих —
Позабыть я никак не могу.