Ольга Романова - В механике небесной атмосферы

Несравнимая, несравненная,
Ты – любимая, ты – вселенная.
Ты – желанная, долгожданная,
Даль туманная, быль обманная.

Передавай привет Господу,
Он видит мысли твои, он слышит слезы твои.
Передавай привет Господу,
Душой ранимой до одури,
Беги туда огородами,
Он знает, что сотворил.
Передавай привет Господу…

Поплывешь со мной до того берега,
Или просто наперегонки?
Ты живешь чуть дальше, чем Америка,
Я живу чуть ближе, чем пески.

Поплывешь со мной туда, где ангелы
Твое сердце носят на руках.
Ожидания твои как гранулы,
Рассыпались на части в облаках.

Полетишь со мной сквозь стратосферу,
По пути отчаянных комет.
Это будет, лучшая премьера
Я в твоих глазах увижу свет.

Ты – моё сердце, разорванное в клочья.
Ты запятая, после длинного многоточья.
Ты – бездонное небо, в глазах утонуть, возможно,
Ты – бескрайнее море, что плещется осторожно.

Если я не умру, я уеду,
Сквозь вчерашние сны равнодушья,
Или в пятницу или в среду,
Возвращая покой в чьи-то души.

Если я не умру, я успею,
Притвориться глазами вселенной.
На тринадцать минут постарею.
Не почувствую, сразу, мгновенно.

Если я не умру, я услышу
Шум прибоя и шелест заката,
И стучащие капли по крыше,
И уснувшие дни циферблата.

Если я не умру, я прибуду,
В час, отмеренный, в миг покоренный,
И развеет мой пепел повсюду
Бог разлуки, от слез утомленный.

Если я не умру, я сыграю,
На гармонике Древнего Рима.
Если я не умру, я узнаю,
По чертам общим блудного сына.

Если я не умру, я уеду,
Сквозь вчерашние сны равнодушья,
Или в пятницу или в среду,
Возвращая покой в чьи-то души.

В танцах диких шаманов,
В песнях древних коряков.
В трансе сна и дурмана
Он страдал, но не плакал.

В устаревших обрядах,
И магических травах.
В эскимосских нарядах,
И горячих отварах.

В шепоте водопадов,
В шорохе странных чёток.
Он хватался за правду,
Он из веры был соткан.

Исцеляя болезни,
Исправляя недуги.
Через странные песни,
Через душу и звуки.

И шаманские силы
Ритуально, спонтанно.
Вновь спасли от могилы
Его брата Ивана.

Он ожил и не хныкал,
Не зализывал раны.
Он живой стал уликой,
Сувениром карманным.

В танцах диких шаманов,
В песнях древних коряков.
В трансе сна и дурмана
Он страдал, но не плакал.

Ты из фантазий соткана туманных,
Из кружевных нарядов, лент и бантов.
Из снов моих и песен океана,
В тебе сто двадцать граней бриллиантов.

Ты из причуд моих, моих терзаний,
И задремавшей нежности, старушки.
Ты из полей цветочных, словно беглый странник,
Живешь давно на зависть всем кукушкам.

Ты из ромашек создана с любовью,
Твои глаза жемчужины в ночи.
Я положу тебе их к изголовью,
Накрою шалью и отдам ключи.

Ты из рассказов, нежных песнопений,
Из сохраненных детских погремушек.
Ты свет для всех и в царстве полутени,
Ты мой алмаз, который сердцу нужен.

Ты из фантазий соткана туманных,
Из кружевных нарядов, лент и бантов.
Из снов моих и песен океана,
В тебе сто двадцать граней бриллиантов.

В жизни не сделать отмену,
И не вернуться назад.
Снова выходим на сцену,
Или в заброшенный сад.

Снова минуты считаем,
Время боимся спугнуть.
Снова страницы листаем,
В прошлое не заглянуть.

Только афиши устали
Часа пробитого ждать.
Мы как всегда опоздали
Главное что-то сказать.

Только отрывки из писем,
Фото с чужими людьми.
Год опадающих листьев,
Год недопитой любви.

Кресло и в профиль улыбка,
Тени кружатся в дали.
Плакала, плакала скрипка,
Так далеко от земли.

В жизни не сделать отмену,
И не вернуться назад.
Снова выходишь на сцену,
Или в заброшенный сад.

Захожу к тебе по привычке,
Чиркнув спичкой о чью-то душу,
Отпирая себя отмычкой,
Вырывая нутро наружу.

Захожу к тебе я случайно,
О печали разбив посуду,
И надежда, как сон, хрустальна,
Что мерцает почти изумрудом.

Захожу к тебе на распятье,
У объятий век слишком длинный.
Ты опять надеваешь платье,
И целуешь меня невинно.

Прилечу к тебе вновь без крыльев,
Залечу прожжённые раны.
Ты возьмешь свою эскадрилью,
Включишь голос меццо-сопрано.

И исполнишь мои надежды.
Так легко, без усилий даже.
Так никто меня не утешит,
О любви так никто не скажет.

На краях заброшенных улиц,
В январях наполненных чудом.
Во вчерашнее не вернулись,
Оно так отдаёт простудой.

Ревновать тебя к ним нельзя,
Ревновать тебя, – преступленье.
И зрачки твои страстью горят,
И томится в душе вдохновенье.

Ревновать тебя к ним смешно,
Так смешно, что нет сил, смеяться.
Ревновать тебя к ним грешно,
И грешно с тобой расставаться.

Ревновать тебя к ним, пустяк,
А без ревности только скука.
Не ревнует, быть может, враг,
В час проклятья и в миг испуга.

Ревновать тебя к ним хочу,
Ко всем сразу до беспредела.
Ревновать нельзя к палачу,
А вот к Богу, другое дело.

Ревновать тебя к ним нельзя,
Ревновать тебя, – преступленье.
И зрачки твои страстью горят,
И томится в душе вдохновенье.

Нужно порвать эту брешь,
Или разрезать аорту.
Выйти без скучных одежд,
Лишнее за борт и к чёрту.

Лишнее рвать на куски,
Прошлое вмиг каменеет.
Нечего ждать от тоски,
Время, как корка черствеет.

Памяти силуэт,
И невозвратные даты,
И запечатан конверт,
Только цитаты, цитаты,

Только пригублена ночь,
Словно вино покаяний.
Шепчет расстроенный дождь,
Плача в толпе мирозданий.

Только раскрыта тетрадь,
С почерком рваным, неровным.
Словно пришла Благодать,
Тихо, застенчиво, скромно.