Array Коллектив авторов - 6 ЛИТО

Да. Оно качелью пело,
В небо, ухая, летело,
Кувыркалось, как хотело!
Пролетело – что за дело!
Хорошо – не проползло.

Утро, вечер, понедельник,
Лето, Новый год.
От недели до недели
Стрелки жизни, что поделать,
Ускоряют ход.

Ты еще не стар, конечно,
Что там говорить,
Но уже ведешь поспешно
Счет на декабри.

Щелкнут счеты,
Спросят: «Кто ты?» —
Годы у дверей.
Ты ответишь: «Я и рота.
Рота декабрей».

Нарисуй картину —
Чтобы пахло морозом,
Чтобы кололись иголки
Синих еловых лап.
Нарисуй картину,
Чтобы небо беззвёздное
Осветилось тысячью
Маленьких ламп.
Нарисуй картину —
Чтобы в синий вечер
Затаили дыханье
Двое в трепетный час.
Нарисуй картину,
Чтобы верилось в вечность,
Чтобы знать, что счастье —
Это сейчас.

Наступает синий вечер,
Синий-синий,
Но сначала голубой.
Там осина сине стынет,
Так бы стынуть нам с тобой.
Так бы стынуть,
или сгинуть,
иль пропасть —
Чтобы вечер.
Чтобы синий.
Чтобы всласть!

Пролетает над городом спящим
В тихих сумерках Баба-яга,
В своей ступе устало сидящая,
Повидавшая виды карга.

Ступа низко летит – перегружена:
Под скамейкой Брокгауз и Эфрон.
Вот, моторчиком старым разбужена,
Вдруг раскаркалась стая ворон.

И профессор из дома престижного
Пробудился, тот крик услыхав,
И волненье почувствовав книжное,
Устремился проверить свой шкаф.

Ах ты, старый профессор, растяпа!
Ах ты, старый профессор, ворона!
Побывала в шкафу чья-то лапа —
Ни Брокгауза тебе, ни Эфрона.

Из твоей теперь энциклопедии,
Что была так тебе дорога,
Извлекать будет разные сведения
Любопытная Баба-яга.

А я остался седым одуванчиком,
Долгих лет мне своих не считать,
И на плюшевом старом диванчике
Мне осталось сидеть да лежать…

Ох, прилягу, свернусь я калачиком,
Плед накину я ветхий и рваненький
Да припомню, как прежде я мальчиком
Убегал из дому я раненько.

Я на речку бегу, а за речкой той,
Что не помню, как называется,
Там, за лёгкой волной, за холодной водой,
Солнце дымное поднимается.

Холодна вода, неуютно мне,
Старый плед дырявый не будет греть,
Да и к солнцу мне в том последнем сне
Нет подняться сил, да всё не взлететь.

Вот и жизнь прошла, как мелькнула тень,
Словно вовсе я и не жил.
Это, верно, сон, что я в жаркий день
Молоко холодное пил?

Сидит мужик на берегу
В российском размышлении,
А я в реке и не могу
Я справиться с течением.

Вот он зевнул и отхлебнул
Глоток хмельного зелия,
А я уже почти тонул,
Держался еле-еле я.

Кричу, хватая воздух ртом,
Хрипя от безнадежности.
Но, осеня себя крестом,
Сидит он в безмятежности.

И смотрит на меня в упор
Детина обалдуева.
А я плыву, как тот топор
Из города Кукуева….

А прикинусь я грязным пляжиком
С туристическим мусорком,
С жирно-скомканными бумажками,
С покосившимся старым грибком.

И пускай меня топчут пятками,
Мой заплёванный жёсткий песок
Покрывают цветастыми тряпками
Те, кто в Сочи поехать не смог.

Это странное ощущение —
В мире радостном, поднебесном,
В своём пляжном оцепенении
Быть сыпучим и бессловесным

Как мучают меня
Эти лестничные пролёты,
Обрывающиеся внезапно
И ведущие в никуда…
И обломанные перила,
И странные двери,
За которыми нету квартир,
И такая же прочая, казалось бы, ерунда.

Но бывает и хуже – лишь след на стене,
А лестницы нету,
Так, иногда,
Оставшиеся две-три ступеньки
На арматуре железной висят.
И куда, неизвестно,
Опять-таки двери.

Однако же надо пройти,
Хотелось бы также понять:
Зачем такое сосущее чувство утраты
И откуда
Такое безмерное чувство потери?

Там, где ветер на Карповке встречный,
Мне так весело снова идти.
Я опять молодой и беспечный,
И опять я шагаю в ЛЭТИ.
Там, где бродит технический гений,
Где науки высокий полёт,
Череда молодых поколений
Рвётся творческой мыслью вперёд.

Там во мраке пустых коридоров
Ночью ходит профессор Попов,
Отголоскам студенческих споров
Он внимает с улыбкой, без слов

Теорвер изучая и ТОЭ,
Напрягая и зренье, и слух,
Мы росли, узнавая ТАКОЕ,
Что возвысились разум и дух.

Там, где юность моя пролетела,
Снова молодость чья-то летит,
Потому что хорошее дело,
Если жизнь начинаешь с ЛЭТИ!

Как спят ночные города —
На лужах капельки бензина,
Им так легко невыносимо,
Что не подумать никогда.
На окнах шторы: в темноте
Как будто дышится иначе…
И каждый шорох что-то значит,
И знаки видятся везде.
Как спят ночные города?
Надвинув треуголки лета,
Тревожат путников-поэтов,
Их манят вечно. Но куда?
Как спит холодная вода
С рассветным самым первым блеском…
Наивно, будто бы по-детски,
С лукавой складочкой у рта.
Как спят летящие мосты —
И не боятся окунуться
Ни в отраженье этих улиц,
Ни в отзвук синей темноты.
Как спят ночные города?
Коленки подтянув соборов,
Дыша ветрами родом с моря…
И смотрят сказки про себя.

В первом абзаце какой-то старинной повести,
Где герой пропал без вести, новости
Неутешительны во всех отношениях,
Сокрушительны, как перелом со смещением.
Дама, закрыв лицо руками, роняет
Письмо, бледнеет. И никакая
Из сил уже не может привести ее
В состояние равновесия.
Она за время безвестия
Была уже почти готова к новости,
Которая обрушилась в первом абзаце повести
На плечи ей. Ведь герой пропал без вести
Где-то на юге, возле той крепости…
Вы о ней слышали… Что-то восточное.
Новости сыплются, как многоточия,
Но для кого-то они как точка,
Как выстрел,
Японская капля,
Последняя. За каждой строчкой
Такого послания —
Немое прощание.
И чей-то вскрик.