Александра Бурдукова - Вслух

Перекрестившись трижды
На святках: «Приди ко мне»,
Тебя ли тогда увижу
В своем беспокойном сне?

Твое ли мне имя помнить
Захочется в час беды?
По жизни – тропе картонной —
К тебе ли ведут следы?

У пятилетнего сына
Твое ли найду лицо?
В мой палец тонкий и длинный
Твое ли врастет кольцо?

Мои поседевшие пряди
Твоих ли трудов плоды?
(Когда-то, в глаза глядя,
Я вглядывалась до дыр.)

К твоим ли губам притронусь,
Чтоб смерть была нипочем?
…А после услышу голос
За левым своим плечом…

Не твой ли?..

Мечется тень от свечи на стене.
Ты одиночество (в губы!) прячешь.
Ты – очертанья моей удачи
В замерзшем моем окне.

Тень на стене вниз, вбок
прыгает, словно не может вырваться
от огня. Резкий взрыв-вдох!
И выдох! И вот вырвался

крик из полуоткрытых губ,
пламя серпом выгнулось.
Крик без звука, без крика звук
Эхом в окно ринулся.

Вздох. Мокрые пальцы. Взмах.
Рука над свечой. Нить дыма..
Блюдце гадальное об пол. Ах!
Святки… И жизнь мимо.

Пепла черный дым по ветру пущу,
В остро-белый снег руки опущу.
Обожгусь. Проснусь. Пальцем начерчу гать.
Уроню кольцо, чтоб не отыскать.

Наступит Время Отдавать Долги…
Кому-то жизнь, кому-то пол-амбара.
Мне б до твоей дотронуться руки,
Но Времени все меньше… Мало… Мало…

И дерзких глупостей наотмашь, сгоряча
Наговорив, уткнуться взглядом в небо…
Мне б осторожно твоего плеча
Коснуться кончиками пальцев… Мне бы…

…Но Время Отдавать Долги не ждет.
Те, кому должен, требуют возврата.
Давно вернула б да ушла вперед,
Но ты твердишь: «Мне возвращать не надо!»

В запах только что проснувшихся лесов,
в запах озера и комариной стаи,
словно в сон слепой упасть, растаять,
убежать от слов и голосов.

Солнцу раннему подставив полщеки,
остальные – под ладонью спрятать,
и, глаза не опуская, плакать,
и освобождаться от тоски.

Время ниткой жемчужных бус
Сквозь тростниковые трубы вьется.
Ох, не выдержит нить, боюсь,
Между каплями разорвется.

Половина в траве густой
Порассыплется, что не сыщешь.
Остальные жемчужным роем
Звездных пчел зажужжат над крышей.

Время – надвое…

Лестницей бесперилой
Вверх к моему светилу.

От надоевшей жизни,
Из суеты капризной
Вырваться б, не разрушив
Витиеватых кружев
Слов и неправд безумных.
Сердце уже как зуммер
«занято» – мелкой дрожью.
Вспомнить бы что хорошее,
Но на душе осталась
Бешеная усталость.

Прочь из чужого плена
Двухтысячеступенной
Лестницей бесперилой
Вверх к моему светилу.

Каждый свой шаг считая,
Лестница (вдох) крутая.
Пульс бьет тире – точки
Телеграфирует срочной
лентой сплошной тревожной
С красными «Осторожно».

Чтобы забыть о смерти,
Считаю: «Семьдесят третья»
Счет незамысловатый.
«Сто девяносто пятая».

Только чем выше, чаще
Мой молоток стучащий.
Сердце в висок – вмятина.
«Триста двадцать девятая»
Кровью ступня к ступени
Жмется в изнеможении.
Сжатые губы – прорубь —
Шепотом: «До которой?»

Мысли, идите к черту!
«Тысяча сто четвертая»
Господи! Дай мне силы!
Вверх. К моему светилу!
Голосом ночи (бледная)
«Эта ли предпоследняя?»

Губы сжигает жаром
От из огня шара.
От из огня диска.
Цель уже очень близко…
И на последнем вдохе
Вверх к моему богу.

Будет красный закат и холодный рассвет —
Все, как было, в душе лишь чуть видные трещины.
Видно, дальше, чем нужно, находятся те,
Кого ждут, не сдаваясь, любимые женщины.

В молчаливых пустых лабиринтах из стен
Много проще найти от любви отречение.
Видно, дольше, чем нужно, не виделись те,
Кто в глазах друг у друга искали спасение.

Так и будет теперь: ни любви, ни стихов.
Только жизнь на теоретических знаниях.
Видно, раньше, чем нужно, рассыпалось то,
Что являлось основой всего мироздания.

Руки, ведомые интуицией,
Верили в правильность тонких линий,
В то, что птенец завтра станет птицей,
А коли птицей, так верно синей.

Это умение верить случаю,
А не в правду чужих традиций,
Сердцу подсказывало, что лучше бы
Полагаться на интуицию.

И в глазах грешность и праведность
Стали явно видной границею
Между кем-то надуманным правильным
И подсказанным интуицией.

На моем счету монет
Нет,
Также как моих побед
Нет.

Лишь отсутствию утрат
Рад.
Что терять, когда лишь мрак —
Враг?

Что просить, когда Господь
Нем.
Для молитв и песен нет
Тем.

Жив, ничем не обделен
Я,
Только горечь, словно съел
Яд,

Словно прошлого висит
Бремя…
На счету потерь одна —
Время.

В каждой строчке четкие мысли,
Но между строчек вторым смыслом
Недосказанностей наросты…
В целом же, все достаточно просто.

В каждой песне ясные строчки.
В черновиках же тире и точки,
Все перечеркнуто, непонятно…
А исполняют довольно внятно.

В каждой жизни отдельные песни.
Жить, как по тексту, легко, но тесно.
А в неограниченных строчками мыслях
Радость – жить со вторым смыслом.

На перине да без сна: