Сергей Семенов - России низко поклонитесь: Владимир Путин вас спасет

Безумство тронулось умом,
Застыли алые глаза.
И притворился дураком
Великий разум старика.

Зачем сегодня ревновать?
Зачем о берег биться,
От боли бешеной страдать?
Ему бы вновь влюбиться.

Влюбиться в дикие леса,
Великие просторы
И молодые голоса,
И голубые горы.

Влюбиться ночью в светлый день,
А днем – в ночную шалость,
И, обнимая чью-то тень,
Покорно отдать малость

Любви большой и озорной,
Как в молодые годы,
Или продать за золотой
Прошедшие невзгоды.

Не оставляйте без вниманья
Супругу, даже верную.
Найдет чужое пониманье
И дерзость очень смелую.

Захочет кто-то пожалеть
И поласкать нагую,
Заставив рьяно рдеть,
Как будто холостую.

И позабудет стыд, а грех
Охватит тело смело.
В лесу раскатист тихий смех:
Пошла судьба налево.

Объятья, пьяные глаза,
Слова его шальные.
И страсти новые слова,
И снова молодые.

И ночь кругом, и тишина,
И звезды золотые,
И беспредельница-жена,
И руки вновь чужие.

А дома тихо, тишина
Супруга нежно тешит.
А беспредельница-жена
Чужое тело нежит.

Золотистое поле не знает,
Что волшебное время прошло,
И поэтому утирает
Свое мокрое лицо.

Почему оно плачет? Не знаю.
Почему-то колосья дрожат.
Почему-то я тоже рыдаю
На виду у березок-девчат.

Я стесняться пока не намерен.
Я раздеться готов до конца,
Потому что очень уверен,
Не увидит никто меня.

Только солнце чуть-чуть улыбнется
И остаток дня погрустит,
Потом громко о горы взорвется
И сквозь землю до дня улетит.

Прогремело вечернее пламя.
Это тихо пылала заря.
И спустилось черное знамя:
Отторженье дневного до дня.

Лунный свет озаряет прохладой:
Пальцы зябнут и зубы стучат.
Красоты мне ночной не надо
И не надо берез-девчат.

Нельзя супруге доверять:
Доверчивость рогата.
Хоть раз в неделю проверять,
Или придет расплата

Обманом светлых нежных глаз,
Словами без сомненья.
А ласковый ее отказ
Разгонит подозренья.

И успокоится душа,
И сердце успокоит
Ее спокойные слова
Волненьем удостоят.

И все покажется простым
И грустным, и тоскливым,
Задиристым и молодым,
И, вроде бы, счастливым.

И утром рано хорошо,
И днем, наверно, тоже.
А ночью радостно легко:
Удобно, вроде, ложе.

Нельзя супруге доверять:
Доверчивость наивна.
Не надо постоянно ждать
Мамонтова бивня.

Смоленская площадь раздора.
Высотное зданье любви.
Красивая женщина Дора,
Любительница тишины.

Таинственный стон в кабинетах
И шепот в толстых стенах.
Как много здесь было раздетых
В горячих страстных руках.

Решаются мира проблемы
И кровью, и силою слов.
А рваные яростью вены
У честных от подлецов.

Так будет всегда и надолго:
Запомнится крик в тишине.
И вновь персональная волга
Рванет по чьей-то судьбе.

Дорога, большая дорога
От юга до северных гор.
Студеная недотрога,
Ее восточный позор.

Раскатисто запад хохочет:
Зубов блестит белизна.
Ну, что, от кого он хочет
Не знаем ни ты и ни я.

Старая площадь надежд
Женщин и мужчин.
Скопление невежд
И однополый чин

Стекаются, словно ручьи
В низину холодных озер.
Вроде, совсем ничьи,
Вроде, плывущий сор.

Скоро слезы сойдут
С синих печальных глаз.
Кого-то заберут.
Кого-то – в следующий раз.

Рыдать я не привык:
Спокойная душа.
Серого волка клык
В кармане у меня.

Войду я в кабинет
К «большому» на прием.
На «здравствуйте» в ответ
Ударю в грудь ножом.

И рухнул на паркет
Невинный человек:
Не слушал мой совет
О повороте рек.

Отрубили волшебнику голову,
Отрубили мясистый член
И, расплавив немного олова,
Огнем капнули меж колен.

За какие грехи издевательства,
Не волшебные, он терпел
И не сдерживал ругательства
Меж искалеченных тел.

Погубили волшебника тихого,
Погубили его добро,
Закопав в землю леса тихого,
Хотя это нехорошо.

И не будет теперь сказок сказочных,
И не будет веселых слов.
Видно, много стекол вазовых
Меж напиленных и рубленых дров.

Поднимается солнце печальное:
От него земле холодно.
И грубеет эхо дальнее,
Спрятав тайно свое лицо.

Что-то шепчет месяц растущий,
Непонятны его слова.
Свою версию в дугу гнущий,
Ветер движется на меня.

Раздобрела женщина милая
От хорошей жизни и добра.
Только сила ее хилая,
И не держит ее земля.

А была ведь когда-то стройной.
Гибкость тела на все сто.
И походкой своей достойной
Завораживала легко.

Что случилось? Наверно, годы
Ошарашили хорошо
Или, может быть, невзгоды,
Или жизнь шла нелегко.

Я не знаю причины, истина
Неизвестна мне одному,
Не услышал, наверно, «выстрела»
И удара по лицу.

Я не знаю, когда кончаются
Бодрость духа и сила чувств,
Когда старые влюбляются
И костей раздается хруст.

Подобрела женщина серая,
Но морщины – вестники лет.
А луна такая белая,
И холодным будет ответ.

Упаду на ровном месте,
Растянусь вновь в полный рост.
Разнесутся по полю вести,
Что сломалась душевная кость.

Я не буду кричать в безумие.
Я не буду всю ночь рыдать.
Видно, кончилось везение
И не надо уже его ждать.

А из леса ночная прохлада
Надвигается на меня.
И уже никакая преграда
Не разрушит основы зла.

Соберу я последние силы.
Соберу я волю в кулак
И забуду земные обиды,
Хотя, вроде бы, не дурак.

Хотя, вроде бы, мне понятна
И осознана жизни цель.
И на солнце большие пятна,
И на море бывает мель.

Я не буду ругаться матом.
Я не буду ругать судьбу
И мечтать о встрече с братом,
Но, ни в поле, а в лесу.

Я задумался не о жизни.
Я задумался о другом.
Почему слышу женские визги,
Вижу женщин с тупым лицом?

Видно, что-то их напугало.
Видно, в детстве побоев хор.
Или судьба играла,
Показав острый «топор».