Леонид Кузнецов - Прощай, Чукотка!

Скалы черные собрались над водой
В тесный и зловещий хоровод.
У подножий их кипит прибой,
Давит серый низкий небосвод.

Перевалы скрыты в облаках.
По распадкам стелется туман.
Снег лежит на склонах и камнях.
Здесь не редкость – в сентябре буран.

Вот каким увидел я залив.
Он мне и запомнился такой.
Да, был вид по-своему красив,
Но какой-то жуткой красотой.

Самолет по грунту пробежал
И винтами пыльный вихрь поднял,
Взвыл на реверсе и задрожал,
Заглушил моторы, стих и встал.

Вот неделя промелькнула вся в делах.
И настало время улетать.
Съежился, растаял снег в горах.
Лишь на пиках продолжал сверкать.

Вниз смотрю лишь начался подъем.
Вот наш АН и высоту набрал.
В обрамленьи пляжей под крылом
Распростерся голубой овал.

Черный цвет на нервы не давил.
Солнце оживило скал окрас.
Жути хоровод не наводил.
Был он веселее в этот раз.

Утекло с тех пор немало лет.
Постарел я телом и душой.
И забвенья Северу все нет.
Он во снах встает передо мной.

Русской кошкой нарекли косу.
Мыс похож издалека на кошку.
И маяк стоит на том мысу.
Вдоль лимана пенится дорожка.

Все с теченьем борется прилив,
Волны по фарватеру вздымая,
Необычной красоты залив
Берегов обрывы обрамляет.

Теплоход кидает у причала
Трап, намокший ходит ходуном.
Так сказать, неплохо для начала,
Посмотрю, что ждет меня потом.

Все закрыто, берега не стало,
Снежные заряды, ветра свист,
Не на шутку судно раскачало,
И спустился с палубы я вниз.

Телевизор светится в салоне,
И Сенкевич свой ведет рассказ
О далеком красочном Цейлоне,
Это кстати именно сейчас!

А над мачтой ветер свист выводит,
Чаек крики надрывают слух!
На теченьи, словно в хороводе,
Стадо нерп играет и белух.

Но к причалу, все же мы подходим-
Долго швартовался капитан!
Неприветлив при плохой погоде
И суров Анадырский лиман.

Наш «Борис Борзенко» пришвартован,
И на пирс по трапу я схожу,
Красотой лимана очарован,
От него я глаз не отвожу.

Как на пенсии живешь, Володя?
Небо часто снится по ночам?
Ленты рек во власти половодья!
Чаун, Пучевеем, Поляваам?

Сколько же летал и сколько видел!
По любой погоде, в. час любой,
Бог тебя талантом не обидел!
Как никто ты рисковал собой.

Всепогодным ты не зря считался
Безотказен был, людей спасал,
Не гордился и не зазнавался,
Я ж с тобою как «балласт» летал.

Где же те охоты и рыбалки,
Мыс Наглейнын и Выльхырынын?
Я ослеп и не хожу без палки
Раз в два года прилетает сын.

Он привозит нам дары Чукотки:
Оленину, ряпушку, гольцов,
Наливаем мы за встречу стопки
Слушать до утра его готов.

Прошлое проносится виденьем,
По ночам я постоянно там
Той Чукотке не грозит забвенье
Пока живы, будет сниться нам!

Твой юбилей случился на Амуре.
В какой компании и с кем сидишь?
В командировке ты, увы. Не в туре
И над компьютером своим корпишь.

Начальники резвятся в ресторанах,
Им на работу глубоко плевать,
У них всегда полно «бабла» в карманах,
В командировках можно пировать.

Черт с ними, пусть они себе порхают,
Но требовать за труд свой не стыдись.
Скажи, что программиста потеряют.
Разочек хоть нахальства наберись.

Здоровья крепкого тебе желаем.
«Размочим» здесь прошедший юбилей.
«Все будет хорошо, мы это знаем»,
Как пел Сердючка в песенке своей

Роща словно снегом припорошена:
Вновь черемуха-волшебница цветет:
В моем сердце старом и изношенном
Чувство прежнее воскреснет, оживет.

Аромат напомнит опьяняющий
Тропку узкую на берегу,
И закат за речкой догорающий,
Трех сестер березок на лугу.

Вышло так: тот вечер был решающий
Удивительный в моей судьбе,
Помнишь, как букет благоухающий
В майской роще я нарвал тебе?

В 39-м все началось:
Граница здесь пролегла,
Заставу срочно ставить пришлось
И вот работа «пошла»:

Изрыли окопами все бугры,
«Старались» и финны и мы,
Но было тихо здесь до поры,