Наталья Тимофеева - Звёздный смех

Ванилью, горьким шоколадом
Катальп струится аромат.
Могучим, богатырским рядом
Они вдоль улицы стоят.
В вершинах их резвится ветер,
Сбивая хлопотливых пчёл
С роскошных праздничных соцветий…
А горизонт лилово-зол,
Поспешно с чёрных гор сползая,
Он тянет тучи громадьё,
И в ней, извилисто сияя,
Мелькает молнии копьё.
Теснит удушье грозовое
Земли распахнутую грудь,
И вот уж небо – обложное, —
Гроза прокладывает путь
Над перепуганной равниной,
И молкнут птичьи голоса,
И травы тусклою патиной
Мой обволакивают сад.
И лишь кузнечики отважно
Строчат в пространство звонкий скрип,
Да громы катятся протяжно
К подножию соседских лип…
А я торжественно и чинно
Стихии принимаю дар,
Держа в руках бокал старинный,
Небесный празднуя пожар…

У полнолуния в плену
Не сплю, глаза в окно таращу
На первобытную луну,
Что ровный круг по небу тащит.
Смотря с нахальством неземным
В белёсо-сизом томном взоре,
Она туманный сеет дым,
В пустом разнежившись просторе.
Иллюзий квантовый зрачок,
Давнишний эталон лукавства, —
Её приветствует сверчок
В объятиях ночного царства.
И только я с ней наравне
Себя рассеиваю праздно,
Чтоб атом к атому вовне
В спираль творенья втиснуть связно,
Земное сбросив чешуёй,
И в свете запредельных истин
Лететь за звёздной пеленой
Отведать таинств евхаристий…

Приземлённость – не значит незрячесть.
Чёрный цвет – не печаль и не смерть, —
Это ночи сатиновой фрачность,
Это омут зовёт в круговерть
Струй холодных, и чёрной змеёю
Из-под ног уползает тропа,
Это фронт грозовой над землёю,
Это маковых зёрен крупа,
Аскетичная праздность покоя
И келейность глухой тишины…
Лишь на чёрном бывают порою
Ярче белые пятна видны.
Кружевами сгущённые тени
Опояшут родное крыльцо,
Я на тёплые сяду ступени,
В чёрной шали упрятав лицо
И вдыхая букет разнотравья…
Жизнь моя – драгоценный ларец
С разноцветной весеннею явью,
Над которой трезвонит скворец.

На отмели ночи гуляют неяркие тени,
И месяц двурогий их тихое стадо пасёт,
А ветер улёгся в траву под ветвями растений,
Где партию скрипки не спящий кузнечик ведёт.

Пою аллилуйя июльскому звёздному плёсу,
На нити галактик, плетущих небесную вязь,
Смотрю в восхищении. Падают белые росы
К подножию мира, от лунного света искрясь.

Воздушные реки текут, чуть заметно качая
Тепло и прохладу, и ампельных роз аромат…
Я Божье творенье всем сердцем своим величаю,
Душой становясь этой ночью богаче стократ.

Наутро истают пророчества смутных видений,
И в кратере сна защебечет, заплещется явь…
И будут скользить вдоль стены поредевшие тени,
Пускаясь по солнца лучу за минутами вплавь.

Что случилось с людьми, неизбежен ли угол паденья?
Сколько Божьих орбит мы покинули, выбрав позор?
От рождения в лоне Творца и до перерожденья
Человека неправеден век, хоть рассудочен вздор.

Как же вышло, что мозг не вмещает величия мира?
Каждый штрих на планете прекрасен, как сон золотой!
Там, где пушки гремят, замолкает испуганно лира.
Человечество космосом бредит с душою пустой.

Ничему мы не учимся, в мрачной пучине сгорая
Из амбиций и зависти, страстно алкая побед
Над остатками разума, бег в пустоту подгоняя
И смеша бесконечно Того, кто напутствовал свет.

Мы венцами творения не были, грезя невинно,
Что лохматые пращуры жили в глубинах пещер,
С ветки дерева спрыгнув и мамонта жаря картинно,
А потом докопались случайно до музыки сфер.

Совместить невозможно любовь и паскудство обмана.
Глушит ненависть нас, как медлительных рыб динамит.
Нам из яств не сердечность дороже, а бренная «манна»
В виде звонких монет, что для уха приятно звенит.

Оглянись, человек! Посмотри, ты страшнее Медузы.
По рождению – гений, по сути своей – людоед,
Вместо органов чувств предпочтя гениталии с пузом.
Апокалипсис станет расплатой фальшивых побед.

После нас хоть потоп? Так при нас будут сера и лава.
Недостойно живём, недостойным пребудет конец.
И до нас были те, чья во прахе рассыпалась слава,
Чьи следы перепутало время и вымел Творец.

Создатель настоял свой вечный эликсир
Из атомов мечты и призрачных материй,
И нам не разгадать Его прекрасный мир,
Живя всю жизнь в плену надуманных мистерий.

А лунный лик зовёт коснуться облаков
И распахнуть сердца свои навстречу Богу…
Но мы себе других назначили богов,
Теряя связь времён и разум понемногу.

Четвёртый всадник скуп на жесты и слова,
Он бледен и прекрасен в судном гневе…
В часах кукушки нет, там прячется сова,
Считая крохи жизни в лунном чреве.

…И что-то хочет мне сказать
Плутавшее в лощине эхо…
Мне этих слов не разобрать
За шумом старого ореха,
Как не понять его ветвей,
Согласных с воздухом, движений, —
Весь хаос из души моей
Проник в рассудочность растений.
Смешались прежние часы
С моим непрочным настоящим…
Пространства точные весы
Судьбу намеривают спящим,
Но я не сплю который год,
Боясь, что пропущу потеху,
Ведь сердце, беспокоясь, ждёт,
Когда шептать наскучит эху…

Смакует утро жёлтая пчела,
С жужжаньем прячась в чашечке цветочной.
Паук сидит в сети своей непрочной,
А шмель гудит, рассеян и патлат,
Летя стремглав, как будто наугад,
Не разбирая ничего спросонок.
Кузнечиков оркестр нестройный звонок,
И нежный ветер овевает сад…

В душе моей кладбищенская тишь,
Я целый век в ней хороню погибших.
Когда ночами лунными не спишь,
Кого не вспомнишь из знакомцев бывших!
Мне каждый час давался, словно бой, —
Судьба на подношения горазда.
Мог в сердце похозяйничать любой,
В наивной жажде поразвлечься праздно.
Я вижу человека не насквозь,
Штрихи к портрету – лишь глаза и руки,
Но как-то так с рожденья повелось,
Что я прошла все древние науки
О том, как подлость рядится в обман,
Прикинувшись сочувствием с участьем,
И соли не просыплет мимо ран,
Не изменив своей пиковой масти,
О том, как ненадёжна денег власть,
Рисующая видимые блага,
Как удаётся ей у тех украсть,
Кого не засосала эта тяга.
О том, что смысл имеет лишь любовь,
А жажда знаний возвышает разум,
Я знала с детства, но любая новь
Сбивала с панталыку, правда, сразу
Или немного погодя несла
Душе и сердцу разочарованья.
Как не сойти с ума, когда лишь зла
Ты видишь очертания. Сознанья
Давным-давно прибился окоём
К безбрежной и надёжной вере в Бога…
Мы плохо и бессмысленно живём,
Когда Его не чувствуем чертога
Ни в сердце, ни в загубленной душе,
Не мыслим дня без суматошной гонки,
Хоть каждый был Всевышним оглашен,
Но… бранью рвал ушные перепонки…
Какой подарок мне – благая тишь,
Как хорошо вдали от суматохи!
Когда ночами лунными не спишь,
То чувствуешь в себе земные токи,
Текущие согласно тишине
Творения и милости Всевышней,
И знаешь, – всё, что движется вовне,
Крича и громыхая, стало лишней
И чуждой жизни грязною волной,
Несущей пену лжи и извращений,
И вряд ли надоело мне одной,
Но редко кто отважится течений
Всеобщих в бездну эту миновать,
Переменить свой быт, уйти от мира,
Залогом счастья почитая стать
Обычным человеком. Я – задира,
Когда увижу, что кого-то бьют
Не кулаком, так словом, встану грудью,
Хоть правду правдой не всегда зовут,
Её предпочитая всякой мутью
Замыливать, кидать в неё комки
Засохшей глины, пачкать словесами…
Когда бы я безумела с тоски
По благам эфемерным, а не в храме
Рыдала бы о прожитых годах,
Наверное, и мир бы мне желанным
Тогда казался, но подходит страх
Под сердце опалённое, и странным
Он видится, являясь предо мной
В своих пороках вечных и гордыне,
В веригах, что зовутся суетой,
И ничего не изменить в нём ныне
Одним желаньем, только понимать
Стремиться, в чём его предназначенье,
Души своей пороки узнавать,
Отпущенной на землю на мученье.
Писание промыслило за нас
Всё, что свершится в будущем столетье,
Когда живущим горек всякий час
И корка хлеба будет. Лихолетье
Давно стучится в наши ворота,
Но мы всё ждём чудес без покаянья,
Не видя и не слыша, как тщета
Нас тянет с князем мира на свиданье…
И вот я здесь. Уже не первый год
Молю судьбу и Бога, и пространство
У вечности незамутнённых вод
Включить меня стежком в своё убранство
Из шитых из материи миров
И дать вздохнуть свободно, без усилий…
И пусть хоронит разум мертвецов
В одной, давно оплаканной, могиле.