Алексей Гусев - Цинично о любви

Бананы-на-ны-на.
Бананы-на-ны-на.
А я ж совсем одна.
А я совсем одна.

Статус «любимая» был недолог:
Плечи покатые – он и сполз,
Не дождавшись ни новогодних ёлок,
Ни выверенных экзит-поллз.
Статус этот казался вечным:
Рос, как бамбук, набухал, как колос.
Но у тебя покатые плечи —
Он и сполз.

Давайте вместе хотя бы раз
Попробуем полюбить человека —
Обычного, что живет средь нас —
Допустим, он Жека.
Подскочим, затискаем, чином чин,
Оттащим в ближайший храм,
Монетой-другой ему подсобим —
А дальше уж сам, сам.

Рисуются небоскребы,
Автобусы, альбатросы,
Рисуются яйца (оба),
Станки, паруса, торосы,
Рисуются самолёты,
Квартиры, пуанты, чётки,
Заимки, замки, еноты,
Блины, парадигмы, глотки,
Рисуются арьергарды,
Канистры, бемоли, бляхи,
Привалы, доносы, нарды
И даже посылы на хер,
Рисуются ананасы,
Коньки, пассатижи, улицы,
И только твои мордасы
Ну никак не рисуются!

Я отправил когда-то тебя на небушко,
А потом полжизни ждал и терпел.
Ты несёшь моего заветного хлебушка,
Только хлебушек зачерствел.
Не сказал же никто дурёхе вовремя,
Что опаздывать не к лицу —
И пока я жил чужими историями,
Евангелие подошло к концу.

Знаешь, а мне и дебил бы мил,
Лишь бы любил-любил.

Млечна трава, грозой умытая,
Озон породист, как виски.
Что же ты ходишь закрытая? —
Ну-ка вытащи свои сиски!
Пусть они машут размашисто,
Пусть они пляшут ишь как!
Только не говори, что ты старше стала,
И плясать они будут слишком.

У наших ангелов разное
Аэродинамическое сопротивление,
Разная резистентность к соблазнам,
Разный уровень рвения,
Разные ценности и предпочтения,
Разные фобии и аллергии,
Они отбрасывают разные тени,
Пусть и всегда благие,
Разный уровень иммунитета,
Крайне разное им в пищу гоже,
У них и кожа разного цвета,
И рожи разные тоже,
Они даже, разные лелея обиды
И скаля разные клыки и резцы,
Оспаривают принадлежность к общему виду.

А вот наши демоны – близнецы.

Что же ты такая толстая стала?
Зачем обабилась? На хера постарела? —
Ты и при мне, понятно, особо не блистала,
Но уж таких проблем явно не имела.

По площади самого и несамого всего
Марширует колонна за колонной.
Это не демонстрация, это выставка «Статус-кво
Разных видов самопровозглашённых»:
Самопровозглашённые праотцы,
Самопровозглашённые ренегаты,
Рыцари креста и тай-цзы,
Рыцари полумесяца и кумквата,
Самопровозглашённые хомяки,
Самопровозглашённая арматура,
Больших механизмов маховики,
Оплоты премалых форм культуры,
Самопровозглашённая мишура,
Самопровозглашённые огнемёты,
Хоралы типа «пора, пора!»,
Оратории класса «что ты, что ты!»,
Самопровозглашённые имена,
Самопровозглашённые идиомы,
Те, для кого снаружи весна,
Те, для кого осень дома,
Самопровозглашённые небеса,
Самопровозглашённые геенны,
Богом набитые туеса,
Дьяволом опустошённые члены,
Самопровозглашённые визави,
Самопровозглашённые автопортреты.
Нет только самопровозглашённой любви,
Да и не до этого.

Не таил от тебя в себе ни единой глыбы,
Знакомил с каждым говном и каждым пирожным,
Громко кричал плохое слово «выебу»,
Тихо добавлял хорошее слово «возможно».

Племя кассиров бежит к выходу.
Последние. Сзади только охрана.
«Ах, что же это за ироды,
Что приходят под самый занавес!
Перемнут весь сыр – не пропащий ли? —
Перещупают всю одежду!
А нам – домой, к сериалу, к ящику,
За надеждой».

В это слово выросла вся злость,
Вся надежда, сила и бессилье:
«Брось меня! – она сказала, – брось!
Я тебе – всего лишь горстка пыли.
Я тебе – отметка в дневнике,
Я тебе – что звания для спорта,
Я тебе – прекрасного макет,
То есть, человек второго сорта.
Я тебе не лучшее, что есть,
Я тебе не самое из многих,
Я тебе и не всегда поесть,
Не всегда обнять и вымыть ноги.
Я тебе не свита королю,
Я тебе не звонкое графину,
Я тебе – которая «люблю»
И «конечно, милый, я раздвину».
Брось меня. Не та тебе совсем,
Коль могла б – давно такою стала.
Я же человек, не ЭВМ,
Я же не бетон для пьедестала.