Алексей Курилко - Детеныши любви. Cборник лучших рассказов и эссе

Она чувствовала себя куском отбивного мяса, брошенным на сковородку с кипящим маслом. Всё тело ныло и было мокрым от пота, голова трещала от малейшего движения, во рту пересохло настолько, что непослушный распухший язык при глотательных рефлексах наждачной бумагой довольно болезненно царапал нёбо.

Сейчас, ранним утром, в этой нагой женщине со спутанными волосами и мыслями, валяющейся, а не лежащей на сбитой в беспорядочную кучу постели, никто из коллег и знакомых ни за что не узнал бы директора элитного образцово-показательного лицея номер семь.

С трудом разлепив опухшие веки, Лидия Андреевна Шварц, щурясь от света, обвела спальню тоскливо-растерянным взглядом и не смогла сдержать стона. Кругом царил чудовищный бардак, описать который двумя словами почти так же тяжело, как и убрать такой бардак за две минуты.

В спальню, застегивая ширинку на мятых брюках, вошёл мужчина лет сорока.

– Валерий Петрович? – Лидия Андреевна стыдливо и неловко прикрыла наготу одеялом. – А что вы здесь делаете?

– Я писял, – ответил Валерий Петрович.

Лидия Андреевна коротко, но осторожно, дабы не злить головную боль, кивнула, словно была полностью удовлетворена таким простым ответом, однако тут же, буквально в следующее мгновение, поинтересовалась:

– А почему, позвольте узнать, вы пи… справляете нужду… у меня дома?

– А где мне её справлять? – задал в свою очередь вопрос Валерий Петрович.

– Да где хотите… К примеру… у себя дома, там… Извините, конечно…

– По-моему, это глупо – вставать, не выспавшись толком, и ехать домой, чтобы пописять…

Лидия Андреевна скривилась.

– Довольно уже! Извините, конечно… Но хватит уже повторять это мерзкое слово… – Неожиданно её лицо разгладилось от внезапного озарения. – Постойте! Вы что, хотите сказать, что мы… что вы… ночевали… вместе… э… у меня?

Его густые брови медленно поплыли вверх.

– Так ты что – ничего не помнишь?

Он удивлённо и одновременно с тем добродушно улыбнулся.

– Лида…

– Андреевна, – машинально поправила она его и попыталась вспомнить вчерашний вечер.

Вчерашний вечер тонул в размытых волнах густого тумана.

Сердце от волнения, охватившего всю её, самоубийственно билось о неприступные стенки грудной клетки…

Подташнивало.

– А ведь я же тебя предупреждал, Лидочка…

– Андреевна.

– Я тебя предупреждал, Лидочка Андреевна…

– Прекратите…

– … но тебя было не остановить вчера… Как подменили, право слово…

Слова текли вязким расплавленным свинцом и причиняли почти физическую боль как говорившему, так и слушавшей.

Она, прежде чем спросить о том, о чём обычно не спрашивают, словно черепаха, прячущаяся в середину своего панциря, сильнее и глубже запахнулась в одеяло.

– Между нами…

– Ты была прекрасна, – искренне произнёс он горячим полушёпотом. – Прекрасна и… распутна…

Его полушёпот оглушил Лидию Андреевну. Она, не зная, куда спрятать глаза, потупила взор, как провинившаяся ученица: ей было стыдно и приятно до обморока. Слово «распутна» из его уст прозвучало для её слуха настолько сексуально, что она, занимавшаяся любовью последний раз семь лет тому назад, ощутила в себе пробуждение целой гаммы всевозможных чувств – от возбуждения до смущения и обратно.

Несмотря на всё это, директриса в ней взяла верх над женщиной, и она деловым и строгим тоном объявила:

– Я не намерена терпеть ваши сомнительного характера намёки!.. Весь этот ваш невнятный бред… плод больной фантазии… В общем… Либо честно рассказывайте, что вчера произошло, либо убирайтесь из моей спальни!.. Из дома!..

Валерий Петрович осторожно присел на край дивана.

– Вчера мы отмечали юбилей лицея…

– Это я помню…

– Ты слегка перебрала…

– Вообще-то, я не пью… – вяло и грустно пробормотала она.

– Я проводил тебя до такси. Таксист тебе чем-то не понравился, и ты попросила не оставлять тебя с ним. По дороге, в такси, ты… извини за подробность… Как сказать… Тебя стошнило на мой пиджак… Таксист сделал тебе замечание… Ты принялась извиняться, и тебя стошнило на таксиста… Тут уже было глупо извиняться… Оставшиеся два квартала мы шли пешком… Ты всё допытывалась, какое у тебя прозвище среди учеников… Пришлось признаться…

– И какое же?

– Не скажу, – твёрдо заявил Валерий Петрович. – Ты опять начнёшь плакать.

– С чего бы мне плакать? – удивилась Лидия Андреевна.

Валерий Петрович пожал плечами.

– Вчера плакала.

– Извините, конечно… Это было вчера… Я требую…

Он вновь пожал плечами и сказал:

– Терминатор.

Помолчали. Она спросила:

– Я настолько страшная? Или я кажусь бездушной машиной?

Его лицо размылось в её глазах из-за подступивших слёз.

– Ну, вот же… опять… Я же объяснил, что из-за фамилии… Ты Шварц…

– Я помню, – всхлипнула она. – И помню, мы закурили… Едкие такие… сигарета…

– Не совсем сигарета… Ну, то есть, не с табаком…

Она нахмурилась, слёзы мгновенно, мистическим образом, высохли.

– Где вы взяли?

– Отобрал у Онупренко. Ещё позавчера. Ну не пропадать же! Да и тебя хотелось развеселить… Прости…

Она решила оправдать его.

– Уж лучше мы, чем дети.

Он кивнул.

– Потом мы пришли. Ты попросила меня сходить за мартини. Я честно признался, что денег нет. Ты сказала, что у тебя много денег. Тебе как раз сдали деньги на бассейн для лицея. Ты сказала, что я должен купить три бутылки мартини, две бутылки шампанского и целое ведро красной икры, что ты намерена раз в жизни устроить себе праздник, что ты двадцать лет отдала этому проклятому лицею…

– О Господи! – не скрывая ужаса, прошептала Лидия Андреевна. – Мы с вами пропили бассейн?

Он успокоил её улыбкой.

– Ну что ты! Я нашёл у тебя в баре полбутылочки коньяка и бутылку сухого вина… В холодильнике были маслины и сыр… Я убедил тебя, что этого нам хватит с головой… И этого нам, Лидия, действительно хватило с головой.

– Вообще-то я не пью… – зачем-то вновь повторила Лидия.

Он поцеловал её в лоб, она смутилась.

– Что было дальше?

– Ты потребовала, чтобы я остался на ночь.

Лидия почувствовала, что краснеет.

– Просто было уже поздно.

– Я отказался.

Лидия задержала дыхание.

– Ты сказала, что это приказ. Я сказал, что мы сейчас не на работе. И тогда ты сообщала мне, что я уволен.

Наступила долгая и тягостная для Лидии Андреевны пауза. Она заставила себя нарушить тишину боязливым вопросом:

– Я уволила вас? По причине?…

Он горько усмехнулся.

– Официальная версия – превышение своих полномочий и рукоприкладство.