Вадимир Трусов - Это еще не все…

Нынче поздно весна заглянула к нам,
Как в прицел, в перекрестье координат.
Мы уж было подумали – всё, хана,
Год не делится больше на времена.

И решили внимание не заострять.
Поживём – увидим. И вдругорядь
Хорошо, если некому станет ныть,
Что опять не хватило на всех весны.

Но ошиблись. По лужам март захромал.
Как всегда, перед смертью успела зима
Самых лучших в попутчики присмотреть.
И оставила нас на отстрел сестре.

Опустели стопки.
Поседели сопки.
Стужа поселилась
В паровозной топке
Всенощных страданий.
Боль дорогой дальней
Утолишь едва ли.
В общем, трали-вали,
Гражданин приятель.
Впредь подснежный ягель
Добывай копытом.
Способ сей испытан,
И весьма заманчив.
Шевелись, мой мальчик.
Страх не запретили.
В общем – тили-тили.

У меня на кухне гроза.
Не поверят, кому рассказать.
Только фыркнут: «Допился, жлоб!
Это просто течёт потолок,
И розетки искрят потому.
Так что радость твоя ни к чему.
Вот же, дурень, нашёл чудеса.
Ты нас, бешеный, не покусай
Ненароком. Уймись поскорей,
Алкоголик. Гроза в январе!»
И давай участковым стращать.
В перспективе – дежурная часть.
Там, конечно, не станут хамить.
Замурован двойными дверьми,
Наблюдаю воды торжество.
Я и вправду немного того?
Или сверху сосед – обормот?
Или выстрадал срочный ремонт
Мой, испуганный ранью весны,
Личный космос – четыре стены?

Скоморохи постарели.
Разбрелися по округе.
На полатях кости греют.
Съели праздничную ругань
Отскандалившие бубны.
Колокольчик желторотый
Пересмешничать не будет.
Разве что царапнет робко
Безголосая жалейка —
Надоевшая отрада,
Духоту набитой клети
Заливая мутной брагой.

Когда стихнут крики: «Уймись!»
И отменят приказ: «Повзрослей!»,
Когда надоест глотать
Цитат резиновый клей,
Не убегай!
Подожди!
Загляни в старый дом за рекой,
Там лежат
Шкуры маленьких медвежат.
Помнишь, ты их задушил
Ещё не окрепшей рукой?

Взять бы тачку, да покруче.
И уехать далеко,
Полагаясь лишь на случай,
Хоть счастливый, хоть какой.

Моментально растранжирить
Бесполезные гроши.
Колесить, давая жизни,
Восвояси не спешить.

Прямиком, не маскируясь,
Всем гаишникам сказать,
Дескать, выдумали трусы
У машины тормоза.

И лететь как угорелый,
Это время проскочив,
Где тихонько я старею
И выслуживаю чин,

Что считается удачей.
А кому не повезло,
Тот и впрямь катает тачку.
Или, мучая кайло,

Помирать, зараза, медлит.
На родимой стороне,
Кроме Ваньки и Емели,
Целиком фартовых нет.

Всякий третий, братцы, лишний.
Облизнувшись на калач,
Прикуси губу, счастливчик,
Знай себе терпи, не плачь.

Обломали Обломова за вселенскую лень.
Наказали Базарова по причине обратной.
И с трибун, источая улыбок елей,
Утверждали, что люди практически братья.

Как родных поминали – об этом молчок.
За себя и за всех недоумков протухших
Молотили железо, пока горячо,
От голодных фантазий съезжая с катушек,

Ибо завтрашним бредили, в яри атак
Не считая погибель жестокой потерей.
А когда вдруг состарились, этак и так
Вышивали на фоне высоких материй

О великой стране, где предательства нет,
Где прислуга, решая вопрос с королями,
Триумфальную арку пробила в стене,
У которой тебя и меня расстреляли.

Отпускные бесследно канули.
На полгода вперед – зима.
Я беседую с тараканами,
Потому что клопов нема.

Я и этих морил ответственно,
Но привыкли они, ей-ей.
Значит, школа у них советская,
Одинаковая с моей.

Как положено, неразлучны мы.
Утомилась ругать меня
Своевременными получками
Не обласканная родня

За общение с паразитами:
– Нет бы к ногтю пришельцев, хвать!
Доморощенным инквизиторам
Лишь бы гадостью поливать,

Приписав мне досужий вымысел
(Ты зазря на рожон не лезь!),
Будто из дому сор не вынесен,
И собака зарыта здесь,

И так далее – околесица.
Только крикнул бы кто: «Ай-да!»
Я бы в двери и вниз по лестнице,
И добром уже никогда

Восвояси – почти безумные,
Где природа берёт своё,
Где торгует осипшим зуммером
Телефонное деловьё,

Где повесить, кажись, болтался бы
В углекислых мечтах топор.
Фермопилы, жильё спартанское,
Неприступные до сих пор.

Хочешь увидеть небо? Так пей до дна.
Выйти в эфир мечтаешь? Открой окно.
Лишь бы попалась нужной длины волна,
Лишь бы у чаши не прохудилось дно.
Шансы и в этом случае не Бог весть:
Взгляд с первым залпом сплющив о потолок,
Вскоре опять придется на стенку лезть,
Если законопачен оконный блок.

Дело, оно, конечно, в себе самом,
Только себя попробуй-ка одолей!
Мусор морзянки азбучных аксиом
Кровь превращает в полузасохший клей.
Слову предпочитающие число,
Не разделяю вашего торжества,
В силу того, что с миром произошло:
Ишь голосят повсюду, а речь мертва!

Господи! Ну, почто сколько лет насквозь,
Не унимаясь, шпарить «Полёт шмеля»?
Бестолочь! Дрянь! Морока! Да на авось
Страшно всё бросить, страшно начать с нуля!
И, не пытаясь будущее спасти,
Не отметая прожитое долой,
Право на покаяние обрести
Или же счесть анафему похвалой.

Вот и живу я, будто себе во вред,
Не отзываясь толком на злобу дня.
Мой повидавший виды автопортрет
Многие хают, даже подчас родня.
Грех обижаться – экие пустяки!
Каждый упрек по-своему справедлив.
Целы покуда шейные позвонки!
Небом подернут яблок глазных налив.

Календарь нарочно сладил
Педантичный маг,
День, укладывая на день
В папку для бумаг:
Лист январский, лист весенний,
Листья всех мастей;
Хорошо, что воскресений
Меньше, чем смертей,
Ибо люди мы простые:
Вряд ли от сохи,
Но страстишки не остыли —
Замолить грехи;
Кто с наваром, кто в прогаре…
Вследствие поста
Не единожды солгали,
Тяжестью креста
Исцелив сомненья в корне:
Знай себе, живи.
Впрок навязчиво покорны
Взвешенной любви
К послесвадебным печалям
(Зелен виноград),
Мы в упор не замечаем
Истинных утрат.
Хорошо, что есть в продаже
Вечные клише.
Хорошо бы (очень даже)
Шаркнуть по душе,
Потому, что мы, бухие,
Иногда не врём.
Не чернилами в архиве,
Кровью обагрён
Тяжкий вздох: «Что было – было,
Бывшим исполать».
Славно, если впрямь на мыло
Смогут посылать
Лишь судейских на футболе
Ради озорства.
До оскомины, до боли
Чавкая сперва
О родимом пепелище
(Тоже ремесло:
Ничего себе жилище,
Да и барахло
Как в америке-европе —
Пройденный этап),
И в отечестве пророки
Пополняют штат
Наречённых мастерами,
Коих жаль порой.
Хорошо, что я не вправе
На успех сырой.
Мне совсем иные сласти
Определены.
И пока ещё ни властью
Сказочной страны,
Ни тем более народом
(И на том поклон)
Я не куплен и не продан.
Значит, поделом
И друзей осталось мало
Нынче у меня.
Между нами нет обмана,
В сущности родня.
В этом смысле я везучий
(И насчёт семьи);
И, конечно, гад ползучий,
Раз уж в год змеи
Довелось на свет явиться —
Факт неоспорим.
Бог с ним, с veni-vedi-vici,
Благо третий Рим
Отрыгнул щенка когда-то,
Повторять не след.
Столь трагическая дата
За пятнадцать лет
Истрепалась совершенно —
Вот такой бином.
Пусть метель-подруга, шельма,
Хнычет за окном,
Предвкушая високосный
(Ишь разобрало!),
Рвёт нечёсаные космы,
Бьётся о стекло
С явно праздничным настроем.
То-то все гульнут…
Под столом лежать героям
Без пяти минут.