Николай Филин - Очарованная Душа. Книга первая

Читатель дорогой, не обсуждай
Мои труда с позиций идеала.
Все сердцу милое, ему читай.
Что любится, судить то не пристало.

Я выбрал тему сокровенных тайн,
А крестной матерью любовь ей стала,
Чтоб чувство, что двоих соединяет,
Их вечной песней в слове зазвучало.

Песнь Красоте и песнь Любви такой,
Чтоб грело души теплотою солнца…
Я буду счастлив, коль живой струной,
Хоть в чьем-то сердце стих мой отзовется.

С чего начать? Как муза позывные
Стихии тонкой стала подавать?
А сердце, пылко вняв проказам змия,
Не знало: то ль спасаться, то ль спасать?

Или с того, как вереницей бойкой,
Стремясь все грани высветить свои,
Стихи неслись потом на тройке
Надежды, Веры и Любви?

С чего начать? Песнь эта без начала.
Я подхватил ее вмиг на лету.
Она моим вторым дыханьем стала,
Объединив любовь, жизнь и мечту.

О, мой читатель! Будь же благосклонным.
И если сердце екнуло на миг,
Тогда мой труд был не напрасным скромный —
Озвучить фибрами души любви язык.

Я жил далек от пониманья,
Что значит жизнь и жизнь моя,
Плененный чудом мирозданья
От сладких трелей соловья
До ручейкового журчанья.

Леса, нагорья и поля,
Моря, небесные просторы
Калькировал на сердце я
Через восторженные взоры.
Взрослела так душа моя.

И жизнь текла по вольной воле
И безмятежна, и легка.
Вдруг проявила своеволье
Та, чья всевластная рука

Меня влекла все боле, боле
В мир несказанный за собой —
Любовь в волшебном ореоле,
Впредь ставши сутью и судьбой.

Да, я хочу, я должен, я сумею
Признаться, в том, в чем не грешно сознаться.
Я плачу и смеюсь, дрожу и пламенею.
Но в колокол не грянь, не глянув в святцы.

Я вас люблю! Надежда сердце греет.
Хватило б сил мне с нею уживаться.
Услышу «нет» – навек осиротею,
Услышу «да» – весь мир мое богатство.

Вы заполняете его собою.
Немею в ауре непредсказанной —
Случись прошествуете предо мною,
Готов сказать, но грудью бездыханной:

«Мне к сердцу подступиться не дано —
С несчастьем счастье в вас сопряжено.»

Когда я задаю себе вопрос:
Зачем судьба явила испытанье,
Зачем дурман каштановых волос
Вновь сладостно щекочет обонянье?

И семенам желаний впору б в рост:
Благоволит к ним щедрое питанье,
И фазы лунные, и положенье звезд.
Да ни к чему сердечные старанья.

В твоих глазах читаю искушенье,
Но горизонт, как до тебя дойти?
Зачем на склоне незаметных дней

Любви так нужно жертвоприношенье?
…Дано ей повторением пути —
В искусство обращать наплыв страстей.

В твоих глазах – цыганская загадка:
И стоит с взглядом встретиться на миг,
Как разум слабнет, мечется в догадках.
Любовь ведь для тебя, как веер чаевых.

И я поддался на обман твой сладкий,
Взаправду сердце вздумало любить.
Душевный скарб я отдал без остатка,
А ты смогла тумана напустить.

Ты – женщина особенной повадки:
Весь фокус в том – дано тебе пленять.
А я, наивный, слаб был устоять
Перед твоим тактическим порядком —

Зеркальным отраженьем, покорять
Способным, но обмена не давать.

Пятнадцать лет – отрадная пора.
Мир полон тайн, мы – жажды постиженья.
И как заманчива судьбы игра!
Но что сулит: успех иль пораженье?

…Все помнится – ночь напролет аж до утра.
В леваде постигали суть общения.
Луна светила, как прожектора.
Листва шептала нам благословение.

В усильях замирал, тебя лаская.
Мне грудь теснила молния тугая.
Искали встречи знойные уста.

Ты лепетала робкое «не надо»,
Звучало же оно согласным «да-да»,
Рождалась в небе новая звезда.