Аркадий Макаров - Простор последнего полёта. Книга стихо-творений

В лебеде, под ветёлкой горбатой,
Я, раскинув отцовский кожух,
Всё мечтал, что я буду богатым:
Дом построю и сад посажу.

Сам себе нагадал, напророчил.
Ветер в уши судьбу насвистел.
Время вышло, – я школу окончил,
Хлопнул дверью и вдаль посмотрел,

Где шальная пылила дорога
И глаза порошила до слёз.
Потому не увидел я Бога, —
Только две колеи от колёс.

А звезда проносилась по небу,
Рассыпая нездешний огонь.
Но бегущему дню на потребу
Я ударил ладонью в ладонь.

Бить в ладони – ведь тоже работа,
Хоть и звон отдаётся в виске…
Вырос сад – засосало болото.
Дом построил, а он на песке.

2
В красных губах заката
Вечер зажёг звезду…
Там, где я жил когда-то,
Ветер дудит в дуду.

Вот он летит со склона.
Он мне, как брату рад,
Что я вернулся в лоно,
Что я пришёл назад.

Жестью покрылся ржавой
Лист на пустой меже…
Там, где лежал я в травах,
Осень лежит уже.

Пусто на белом свете.
Пусто в моей душе.
Сказками о лете
Не обмануть уже.

3
Тянет гнилью с глухого болота,
Где до звёзд я дорогу искал…
Осыпает время
Глаз моих позолоту,
Но зато прибавляет
Серебра на висках.

Одуванчики дней улетают.
Летят… Улетают…
Их ветер уносит.
Легче пуха, быстрее стрелы —
Это время моё.
Обнажается суть.
Оглянуться не даст
Ледяная порожняя осень
Сдует звёзды с небес,
Станет снегом дороги стелить.

На дорогу смотри.
И под ноги смотри.
А на небо глазами не пялься,
Если время осталось,
И не болен ещё головой.
Соскользнувшие звёзды
Обожгут твои зябкие пальцы.
А ладонь разожмёшь —
Это капли воды снеговой.

Ни следа у родимой калитки,
Только лютая суть декабря.
На крутых поворотах до нитки
Ветер века меня обобрал.

Обобрал, обманул, обездолил
Ещё раньше дорогу отцов,
Обольщая высокой звездою,
Дул и дул в молодое лицо.

Подчиняясь горластому кличу,
Шли рядами – и к небу глаза!
Ветер дул, человек обезличил,
Глянул в душу – себя не узнал!

Вот птичий крик под горло срежет вечер,
Затихнут избы в синей полумгле…
Здесь каждый камень есть моё отечество
На дедами распаханной земле…

Потянет вновь, как воробья под крышу,
В далёкий мир забытых букварей.
На станции угрюмая кассирша
Мне даст билет до родины моей.

И замелькают снежные просторы
Где хорошо и вольно январю…
Где наш петух, позвякивая шпорой,
Мне пропоёт весёлую зарю.

На склоне лет судьбу свою не хая,
Шепча слова забытые молитв,
Опять без сна,
Ворочаясь, вздыхают
В пустой избе родители мои.

И зайчик детства резанёт осколком.
Кто этот дед, стоящий у крыльца?
И почему так сладостно и горько
Под тёплыми ладонями отца.

На стройплощадке утром рано,
Где надрывались тягачи,
Под самой маковкою крана
Гнездо построили грачи.

Имели к людям ли доверье,
То ль осторожность подвела?
Ведь наша стройка – не деревня,
А кран подъёмный – не ветла.

Она, грачиха, виновато
В гнездо уселась, присмирев,
Грач, как монтажник в куртке ватной,
Ходил вразвалку по стреле.

Гремел крылом, как будто спички
В карманах ощупью искал,
Семьи кормилец и добытчик
То прилетал. То улетал.

И я стоял – семьи опора,
Работ монтажных ветеран…
Коль стройка есть, то есть контора,
Ну, а контора пишет план.

Мы план, конечно, перекрыли.
У нас в бригаде каждый спец.
И мы досрочно приступили
К демонтажу подъёмных средств.

К земле средь грохота и гари,
Не зная страха, напролом
Грачиха ринулась, ударив
Меня растрепанным крылом.

И я закрыл лицо руками,
Я царь природы и творец…
Разбился вдребезги о камни
Ротастый розовый птенец.

Вошёл в избу и – горя мало,
Доволен жизнью и судьбой.
А мать растеряно припала
К белёной стенке головой.

Хоронит прядей злую выбель,
Меня перстами осеняя…
И мать-то вроде не в обиде,
Да вот стесняется меня.

Стою в избе. А в горле суше…
Ладони стали тяжелей…
Сломались ходики с кукушкой
Над фотографией моей.

И никуда уже не деться.
С холщёвой сумкой на плече
Кричит мальчишка мне из детства:
«А вы тут, дяденька, зачем?»

Какие ж здесь слова и речи.
Молчу я, голову склоня.
Остановилась мать у печки,
У негасимого огня.

Бьют житейские волны накатом,
То штормит непогода, то штиль.
Старый тополь над крышей покатой
Парус лета уже распустил.

Солнце греет сосновые стены
И карниз с кружевною каймой.
Опадает черёмухи пена
За его невысокой кормой.

Отчего же на палубе пусто?
Лишь от облака лёгкая тень…
Сжало грудь невёсёлое чувство
В этот тёплый и радостный день.

Двери в дом перекрещены косо.
Две тесины, два горьких весла…
Где ж твои пассажиры, матросы?
Их, какая волна унесла?

Не боясь ни злодея, ни вора,
В одинокой печали своей
Дом несётся по русским просторам,
Как летучий голландец полей.

Отпусти эту песню, не трогай,
Не коверкай живые слова.
Видишь – месяц стоит над дорогой.
Слышишь – тянется к звёздам трава.

Отними беспокойные руки
От неверно настроенных струн.
По надеждам моим и по мукам
След упавшей звезды полоснул.

Пролетела звезда и потухла —
Искра Божья у самого лба…
Только вздрогнуло чуткое ухо.
Только крикнула эхом судьба.

Сердце рвётся к родному порогу.
Горькой думой полна голова…
Пусть он встретится, месяц с дорогой,
Но до звёзд не достанет трава.