Александр Мамонтов - Сущность: Лирика

На рьяное: «Ура!» никто не отзовётся,
Июньский снегопад встревожит гладь реки.
И что из-под пера – шедевром назовётся,
И кто-то невпопад нам не подаст руки…

Вдруг сорвавшись на крик
Просветлённой строкою,
Под пятою двуличья
Пошлых вкусов суда,

По равнинам-листам
Растечёшься рекою,
Полноводной рекой
Из мечты – в никуда.

Бесшабашная длань
И объятья в полмира —
От душевных щедрот
Иль нездешней тоски…

А на страже, стеной,
Повзрослевшая лира,
Многогрешную прыть
Загоняя в тиски…

Который день как будто конский топот.
Испарина. И нету сил дышать…
Шумят дожди Вселенского потопа.
Кто им сегодня в силах помешать?

Небесные в сердцах разверзлись хляби,
Потоки вод, шутя, сбивают с ног.
Глаза слепит от бесконечной ряби
Всесильных капель, чьё начало – Бог!

Нет, не сыскать желанного исхода,
Под шапкой пены тротуар иссяк.
Рыданьем тверди корчится природа,
И слёзы эти – вовсе не пустяк.

Но вот и кони медленнее мчатся,
Громада мегаполиса видней…
Всё ж дождь на то и дождь, чтобы кончаться
Счастливым вздохом выплаканных дней.

Времён ретивых зубаста поступь,
Сомненья тонут в потоке дней.
К купюр шуршанью мы ищем доступ,
У власти рынок, ему видней!

Счёт круглый в банке – ну чем не фетиш?
Блага мирские – не упусти!
В запарке вечной едва ответишь
Тому, кто с детства тебя растил.

Гуртом горюем, мол, жить непросто:
Сбивают цены «хохлы» за газ…
К высотам духа утерян доступ,
И это – горше во много раз!

Привратник строгий, верный страж дороги,
Твоя судьба – веков капризных сор.
Каких людей тебя касались ноги,
Каких карет тревожил стук рессор!

Вздохнёшь устало: как всегда, не спится,
Весь хлад земли до лучших дней постель.
Смутит покой насмешливая птица,
Вспугнёт Морфея мошек канитель.

Присядет кто-то, башмаки снимая,
Слугой манер сермяжной простоты.
И видит Бог, тебя не понимая,
Как этот мир не понимаешь ты!

Таиться ль от себя, себя ль в себе бояться,
Апостолом надежд над прошлым суд верша,
Когда – всего милей лихой канкан паяца
Да полупьяных дней к концу спешащих шаг?

Когда, как глыбы льда, застывшие святыни,
Слезой былых потерь их тяжкий вздох полит.
Когда перед тобой разверзся зев пустыни,
Решив – земная твердь уже не монолит…

Подняться ль до небес по холоду ступеней,
Ловя скупой мечтой, как Бальмонт, бег теней,
Плениться ль юных дев обманным песнопеньем,
Порочных юных дев, чей взор вина хмельней?

Иль обрести покой, за явь цепляясь рьяно,
Покой в краю озёр бездонной глубины,
Где не встревожит сна ни дней минувших рана,
Ни пращура портрет, молчащий со стены…

Внушает грусть назойливость гротеска —
Она бессменный друг пустых идей.
Ей не по нраву культовая фреска,
Демократизм античных площадей.

Всё то, что подле: явно и незримо,
Взор устремив к былого берегам.
Ей дела нет до гордой славы Рима,
Певца презренья к варварам-врагам.

Она – дитя причуд иного века,
Иного века звёздных величин.
Ей не понять смятений человека,
Лишь для слепца, – без видимых причин…

Каждодневность излома линий,
В хаос ввергнутая стезя…
Небосвод потускневший синий,
С убежденьем: так жить нельзя…

Бац – и всмятку на повороте
Бампера утомлённых фур,
Командир, обращаясь к роте,
Не из блажи чертовски хмур…

Быть в ответе – мук скрытых свойство,
Миг участия – всем родня!
Так не сделать ли беспокойство —
Главным пунктом повестки дня?

Засунув в полевые сумки книжки,
На дно кармана спрятав пугачи,
Шагают бесшабашные мальчишки,
Горластые, как вешние грачи.

Им всем к лицу застиранная форма,
С надраенными пряжками ремни,
И сплюнуть «по-блатному» – это норма,
И все они по-своему – кремни!

Напористая, крепкая порода
Праправнуков былинным удальцам
От плоти победителя-народа,
На радость молодым ещё отцам.

Их нянчили пропахшие бараки,
Гам коммуналок, штабелем дрова.
Воспитывали уличные драки
И грубые, недетские слова.

Они маслин и киви не едали —
В родной и замечательной стране
Родительские гладили медали,
Своей судьбой довольные вполне.

А возле дома – подворотни арка,
Ну а Володька – «в курсе» про «Битлов».
И «Арка» легендарная Ремарка
Куда важнее материнских слов…

Всё было после: деньги и карьера,